Возмездие

Вообще говоря, переводчик этой книги сам был свидетелем развязки сей истории — в том смысле, что жил в ту пору в Токио и до сих пор помнит, как вела себя местная пресса. Нет, особой помпы, шумихи, охов и ахов не было. Журналисты, правда, избрали такой тон, что между строк читалось: вот, мол, приехал к нам бывший военнопленный, который уж так нас ненавидел… А теперь осмотрелся, понял, как у нас тут замечательно, и воспылал любовью.

И еще. Есть в риторике такой прием: смещение акцента и, соответственно, перенос фокуса внимания. Вот, к примеру, как это выглядело применительно к рассматриваемой теме. Поразительно, восторгались газетчики, до чего эта история напоминает сюжет пьесы XV века Ацумори для театра Но, которая восходит к средневековому эпосу «Сказание о доме Тайра». В ней юному Ацумори — рафинированному придворному и наивному игроку на флейте — сносит голову закаленный в боях самурай, который затем раскаивается в содеянном, постригается в монахи и всю жизнь молится за упокой души своей жертвы. Ацумори же тем временем превратился в привидение, страдает, но в конечном итоге прощает своего убийцу («ты мне не враг…»). В прессе обсуждалось, что нашлись энтузиасты, решившие сделать постановку истории Ломакса и Нагасэ в духе упомянутой пьесы, причем в интерлюдии предполагались песни и пляски военнопленных, которые празднуют успешное завершение ТБЖД… К слову, строительство продолжалось полтора года и на нем погибло порядка 90 тысяч ромуся и почти 12,5 тысяч военнопленных.

Эрик не раз отмечает, что у него есть подозрения на работу предателя, который выдал радиоприемники. Ответ Нагасэ сводится к ситуации лишь в Канбурском лагере, однако проработка свидетельств той эпохи показывает, что приказ о поисках подпольной радиоаппаратуры был отдан по всей ТБЖД одновременно, так что у японцев, по-видимому, не было прямых улик.

Далее Эрик упоминает сына казненного капитана Мицуо Комаи, заместителя коменданта Канбурского лагеря. Со слов Нагасэ мы знаем, что сын Комаи живет где-то на севере Японии, «в бесчестье». Так вот, этот семидесятилетний человек по имени Осаму Комаи раздобыл у Нагасэ адрес и в июле 2007 года приехал к Ломаксу в Берик-апон-Туид, чтобы извиниться за отца. Перед встречей недоумевающий Эрик неоднократно переспрашивал: «Знает ли Осаму, что смертный приговор его отцу был вынесен практически исключительно по моим показаниям?» Разговор, как водится, записывала японская бригада теледокументалистов. Эрик потом заметил: «Он, можно сказать, предложил мне свою душу» и добавил, что «я его, пожалуй, узнал бы на улице: уж очень он похож на своего отца… Жаль, что он так мало погостил».

Остается добавить, что Такаси Нагасэ умер в родном городе Курасики в июне 2011-го — правда, не от сердца, на которое всегда жаловался, а от холецистита.

Эрик Ломакс пережил его на год с небольшим: он скончался в октябре 2012-го, тоже в возрасте 93 лет. В некрологе «Дейли Мэйл», второй по популярности газете Великобритании, говорится, что вряд ли можно подобрать лучшую эпитафию, чем последняя фраза из его же книги: «Нельзя, чтобы ненависть была вечной».