Возмездие

Женщина попыталась было сопротивляться, и даже прикрикнула на оборзевшую девчонку, но добилась только того, что парни присоединились к своей коллеге, тоже ухватив посетительницу. Хватка сразу троих человек лишила ее даже малейшего шанса на то, чтобы вырваться. А вдобавок эта троица начала еще и очень странно разговаривать, завершая друг за друга фразы:

— Тише…

— Ирина…

— Не нужно…

— Так нервничать…

— Вам…

— Наверняка…

— Понравится…

— Мы уже…

— Все для вас…

— Приготовили…

От такого номера у обычно невозмутимой посетительницы по затылку побежали колючие мурашки. Она не могла понять, что здесь происходит, но печенкой ощутила во всем этом какую-то передергивающую нутро неестественность. Она снова попыталась вырваться из цепких наманикюренных ручек и куда более мощных и крупных ладоней, но её возмущенные крики и попытки сопротивляться даже не замедлили троицу провожатых.

Наконец ее подвели к глубокому креслу, силой усадили в него и, прежде чем посетительница успела опомниться, накинули ей на грудь тугую петлю из двух кожаных ремней. А спустя какую-то долю секунды, и её запястья аналогичным образом оказались примотаны к подлокотникам, так что встать с этого кресла оказалось невыполнимой задачей.

Несвязанными оставались только ноги, чем женщина и воспользовалась, со всей силы зарядив шпилькой в лицо слишком рано расслабившейся девице. Удар попал точно в цель, и получился весьма увесистым и резким. Адреналин и испуг придали женщине столько сил, что сотрудница салона, получившая по смазливой мордочке, отлетела назад, кувыркнувшись через голову.

Металлическая набойка на шпильке проткнула чужую щеку так легко, будто это был хлебный мякиш, и сейчас по изуродованному лицу поднявшейся с пола девушки обильно струилась кровь. Однако не было похоже, что её этот факт хоть как-то беспокоит или огорчает. Напротив, она осклабилась еще шире, что с распоротой щекой и проглядывающими сквозь рваную рану зубами выглядело непередаваемо жутко и страшно.

Гостья не выдержала и завизжала во всю мощь своих легких, заставляя зеркала в рамах слегка подрагивать.

— Поспокойнее, Ирина! — Раздавшийся где-то позади властный мужской голос заставил женщину бросить взгляд в отражение, чтобы рассмотреть новое действующее лицо. — Это же ваше излюбленное место, зачем вы калечите здешний персонал?

Высокий мужчина в явно недешевом плаще, словно прямиком с витрины бутика, обошел кресло с привязанной женщиной и уселся на небольшой стульчик прямо перед ней. На первый взгляд в его внешности не было ничего неординарного или особенного, но это именно что на первый взгляд.

Стоило присмотреться к нему чуть пристальнее, и тело сковывал ледяной животный ужас, переходящий в настоящий паралич, мешающий даже дышать. От вида этих темных нечеловеческих глаз посетительницу бросало попеременно то в жар, то в холод, а эта его искусственная улыбка маньяка была способна нагнать жути даже на самого отчаянного храбреца.

— Кто… вы? — Только и сумела пролепетать до смерти перепуганная женщина, тщетно пытающаяся унять свое бешено колотящееся сердце.

— Мы с вами не были раньше знакомы. Но однажды мне довелось недолго беседовать с вашим мужем, и я здесь потому, что хочу это сделать снова.

— Снова? Но это же невозможно… он же…

— Умер? Да, я знаю. Что вас в этом удивляет? Я разве не упомянул, что во время нашего первого разговора он уже был мертвым?

На лице блондинки промелькнула тень понимания, сменившаяся недоверием.

— Вы что… вы тот самый медиум?

— О-о-о, я даже и не знаю, как мне реагировать. То ли оскорбиться, что вы узнали меня только сейчас, то ли восхититься вашей выдержке. Вы удивительно хорошо контролируете свое лицо, Ирина, но вы не можете скрыть от меня своих эмоций. Я чую этот смрад, исходящий из вашей души, и он наводит меня на определенные мысли в отношении вас…

После этих слов на стол перед гостьей, или теперь уже вернее будет сказать пленницей, троица псевдосотрудников салона начала выкладывать обычные косметические инструменты, один вид которых теперь вызывал в теле женщины нервную дрожь. Щипцы для наращивания ногтей, изогнутые маникюрные ножницы, утюжок для волос, расческа для мелирования с длинным металлическим концом, опасная бритва, россыпь заостренных пушеров для маникюра, узкая плойка… такие простые и обыденные предметы сейчас казались страшней и жутче ржавых пыточных приспособлений средневековых инквизиторов.

— Ч-ч-ч-что в-в-вы с-с-собирает-т-тесь д-д-делать? — Голос пленницы дрожал и срывался, а её полные ужаса глаза прикипели к разложенным инструментам, не в силах смотреть на что-нибудь другое.

— Собираюсь помочь вам исповедаться. — Мужчина навис над ней, сверля своим жутким немигающим взглядом, который лишал воли и заставлял голову кружиться. — Я хочу, чтобы вы понимали, Ирина, от меня невозможно ничего скрыть. Но чем дольше мы с вами будем разговаривать, тем дольше вы проживете, разве это не стоит того, чтобы быть со мной откровенной?

— Поч-ч-ему вы это д-дел-лаете? — Проблеяла блондинка, не узнавая свой собственный голос, ставший таким жалким, совсем не похожим на ее всегда властную и требовательную речь.

— Можно сказать, что я просто истосковался по общению с живыми людьми, вас такой ответ устроит?

Не дожидаясь пока женщина до конца осмыслит эту крайне странную фразу, медиум задал первый вопрос, давая понять, что исповедь уже началась.

— Ирина, расскажите, как так вышло, что вместо тела Свиридова в его гробу оказалась восковая кукла?

— Что?! — Вырвался у пленницы удивленный возглас. — В-в-вы р-р-раскопали могилу Максим-м-ма?

— Да. — Невозмутимо подтвердил мужчина, словно речь шла о чем-то несущественном, вроде поездки на шиномонтаж или походе за молоком. — И я вижу, что вы не сильно-то и шокированы тем фактом, что труп исчез. А значит, моя первая догадка на счет вашей причастности оказалась верной. Прежде, чем мы продолжим, Ирина, позвольте уточнить, вам точно всё нравится? Кресло достаточно удобное?

— П-п-пожалуйст-та, отп-п-пустите меня…

Женщина от испытываемого страха была сама не своя, и уже не могла сдерживать бегущие по щекам слезы, а вот её странный пленитель, напротив, оставался все таким же мертвенно спокойным и холодным, словно… словно он проводил похожие «исповеди» настолько часто, что они уже не были способны пробудить в нем даже тень человеческих чувств.

Вместо ответа медиум лишь поджал губы и отрицательно помотал головой, не сводя с неё ледяного взгляда. И после этого жеста даже те жалкие зачатки надежды, что еще теплились в глазах блондинки, окончательно потухли, утопленные в водопаде горьких слез.