Возможность выбора (роман)

Жизнь снова катилась в пропасть.

Напрасно Маркус искал на лице Орви выражение радости и довольства. Жена становилась все мрачнее и молчаливее. Иногда, возвращаясь с работы, Орви забегала в кафе и торопливо выпивала там стаканчик-другой вина. Одурманенной, ей легче было вынести долгий вечер с телевизором. Орви готова была бежать куда глаза глядят, лишь бы избавиться от стоящего в углу орудия пытки. Но она боялась гнева Маркуса и потому снова и снова возвращалась в свою тюрьму с говорящей стенкой.

Вечно недовольное лицо Орви стало раздражать Маркуса, и он решил развлечь свою жену. Почему бы снова, как в былые времена, не заглянуть в ресторанчик?

Орви оживилась и с умилением вспомнила те дни, когда они частенько проводили вечера в каком-нибудь шумном месте.

У Орви была доверчивая душа, как у щенка, который, невзирая на пинки, подбегает, как только его опять поманят. Маркус снова стал мил Орви — муж старается быть внимательным. Да и другие чувства как будто вновь всколыхнулись в ней, где-то в глубине души скребло ощущение вины перед Бриттой. Надо вырвать Алара из сетей той красивой женщины. Нельзя равнодушно смотреть, как оскорбляют твоего самого близкого друга.

Орви попросила Маркуса пригласить в ресторан и Алара.

Маркуса удивила просьба Орви. Жена стала уверять его, что надо же чем-то ответить на гостеприимство Алара и Бритты. Этот довод убедил Маркуса, и он согласился.

Предвкушая веселье, Орви оживилась и принялась с жаром готовиться к нему. Примерив все свои платья, она выбрала самое красивое. Парикмахерша соорудила на голове Орви потрясающую прическу, которая была бы под стать самой изысканной невесте. Впервые за долгое время Орви любовалась собой в зеркале — когда человек в унынии, ему неприятно видеть себя.

Втроем они отправились в самый лучший ресторан.

Орви разрумянилась, ей хотелось заразить своей радостью и других. Она хохотала, ее глаза сверкали, она требовала, чтобы Алар рассказывал разные истории.

Они ели, пили, разговаривали, глядели на танцующих людей и слушали певцов. Орви казалось, что она вдруг попала в какую-то иную, куда более насыщенную и полноценную жизнь. Теперь будущее стало вырисовываться перед ней — она постепенно снимает с книжки деньги, шьет себе множество великолепных нарядов и начинает снова выводить Маркуса в свет. Орви испугалась — может быть, всему виной ее собственная безучастность? Рядом с ней и Маркус выбрал путь наименьшего сопротивления, он становился все ленивее и толстел. Долг Орви, как более молодой, внести в жизнь задор, искру, Орви должна вся пружинить от веселья, как доска под ногами прыгуна.

Придя от этих радужных планов в еще более приподнятое настроение, Орви, улыбаясь, смотрела на Алара. Какой он все-таки милый, без конца готов рассказывать всякие истории, чтобы поддержать веселье. Сегодня на повестке дня у него любовные похождения.

На столе появились новые бутылки, и это еще больше подняло настроение. Алар пригласил Орви танцевать. Войдя в раж, он снова и снова тянул Орви на круг. Во время танца Алар смотрел на нее прищуренными глазами и рассыпался в комплиментах. Орви без конца смеялась. Покачиваясь в такт музыке, она совсем позабыла о Бритте. Чего ее жалеть — сама виновата. Алар неоднократно жаловался, что Бритта словно приросла к хутору. «Старика можно было бы куда-нибудь определить, — промелькнуло у Орви, — нельзя же бросать своего мужа на произвол судьбы».

Алар наклонился к уху Орви и жарко прошептал:

— Я скоро навещу тебя.

Орви стала хохотать, она не могла остановиться. Она представила себе, как Алар войдет и споткнется о корзину с картошкой. От смеха на нее напала икота. Из глаз побежали слезы — подумать только, Алар в их кухне на четвереньках.

Уставшие от танца, они присели за стол передохнуть. По предложению Алара снова чокнулись и пропустили еще по рюмочке. Рука Маркуса вяло поднялась ко рту.

Вдруг Алар бросил взгляд на часы и, словно протрезвев, сообщил, что ему надо немедленно идти. Орви пыталась его удержать — ее снова охватило беспокойство за Бритту: поди знай, что надумал этот Алар!

Маркус в упор посмотрел на Орви и, как бы призывая ее к порядку, строго сказал:

— Нам тоже пора.

Орви не хотелось покидать это веселое место. Опять пролезать через зияющую щелями дверь в дощатую хибару, подниматься по скрипучей лестнице наверх, в кухне ударит в лицо застоявшийся запах сала. Паула, вздохнув, повернется на другой бок. Крадись в свою комнату, как преступник, и скорее залезай в постель, не имея возможности даже помыться. Нельзя нарушить сон Паулы стуком тазов и ведер.

— У нас еще есть шампанское, — возразила Орви и упрямо сложила губы.

Она повернулась и, блаженно улыбаясь, стала смотреть на танцующие пары. Она бы с удовольствием осталась здесь хоть до самого утра и прямо отсюда отправилась бы на работу. Ничего, она выдюжит, отшлифует свою норму пуговиц. Нет, она не заснет, свет лампы можно будет направить прямо в лицо, этот способ знаком ей еще со времен работы на штамповочном прессе.

Орви услышала, как из горлышка бутылки с бульканием полилось. Она быстро взглянула на Маркуса. Муж наливал шампанское в фужеры, вероятно, он все же изрядно выпил, если позабыл правила хорошего тона. Пустая бутылка стукнула о стол. Орви смотрела на мужа. Он взял наполненный до краев фужер в правую руку.

Орви испуганно следила за его движениями.

Маркус поднял стакан на свет, словно хотел сосчитать появившиеся на поверхности пузырьки, а затем выплеснул содержимое в лицо Орви.

Орви почувствовала невероятную слабость.

За соседними столиками встрепенулись. Сидевшие сзади вытянули шеи. Интересно, вспыхнет ли сейчас громкий скандал?

Маркус встал из-за стола.

Орви осталась одна, привлекая к себе всеобщее внимание.

Затем она тоже встала и пошла следом за Маркусом в фойе. Руки Орви странно болтались по бокам, как будто они были переломаны.

42

Орви стала избегать людей. На работе она сторонилась всех. Когда к ней обращались с вопросом, она или кивала, или отрицательно мотала головой. От однообразия вечеров Орви с каждым днем становилась все безразличнее.

Женщины на работе делились своими радостями и горестями; порой ожесточенно спорили — Орви недоумевала: неужели это доставляет им удовольствие?

Картина жизни едва ли была бы полной, не будь у нее исключений — например, Орви, которой некуда было спешить в этом суматошном мире. Она приходила на работу, а когда кончалась смена, размеренным шагом шла домой. Остальные сетовали на недостаток времени и наперебой тараторили о своих мужьях, детях, собраниях, общественной работе, свадьбах, днях рождения и просто вечеринках, из-за которых каждая минута у них была на счету. Стоны по поводу загруженности перемежались со счастливыми вздохами, но безразличная ко всему Орви была не в состоянии завидовать занятости этих женщин.

С тех пор как Маркус плеснул ей в лицо шампанским, Орви чувствовала, как внутри у нее с каждым днем растет пустота. Правда, где-то глубоко, под толстым слоем, еще бился маленький комочек чувств, но он был безликим и бесформенным. Орви поразилась себе, когда, вернувшись в ту ночь из ресторана, спокойно скинула платье и бросилась в постель. На следующее утро она почти не вспоминала о вчерашнем инциденте. Даже смущенный взгляд Маркуса свидетельствовал о том, что что-то неладно. Почему Орви не шумит, не кричит или не изливает свою злость как-то иначе.