Возможны варианты... Книга 1

Странно, как их возня осталась без внимания спецслужбы страны пребывания? Следует предположить, что шеф КР ГРУ знает намного больше, чем говорит и был уверен в успехе. Видимо есть какая–то договоренность с немцами? И немцы заинтересованы в успехе наших розыскных мероприятий.

В противном случае просто подъезжает машина с шуцманом и привет!

Следующий этап–компенсация. Предатель установлен, надо выжать из него все и немного больше. Налучшее решение — пихать через него дезу. И для предателя тоже–дольше поживет, буквально или на свободе. Судя по вему имеет допуск к серьезной информации, связанной с агентурой. За такие проделки или будет большой срок, или …. Еще что–нибудь будет!

Шифртелеграмма

От 26.11.2005 г.22.30(время местное) Совершенно секретно

Исх. N 1433 Личным шифром

Извините.

Стрельцу.

В связи с известными Вам событиями и в развитие операции «Извините» прошу разрешения на выход в море. Пойдет Виктор.

Котов.

Денис, Курков.

28.11.2005 г. 19:57 (время местное). Берлин.

Кабак на окраине.

— Здравствуйте, Андрэй! Меня зовут Джим. Мы высоко оцениваем Ваш выбор! Америка ценит деловых людей! Ваша безопасность для нас — важная сторона! Какой псевдоним Вы изберати?

Техник к беседе с работодателем подготовился основательно и не без оснований выбрал активную, жизненную, наступательную позицию. В рамках этого важного дела принял на грудь. Еще внимательно просмотрел видеоархив и, как главный аргумент, приготовил к показу средний палец.

— Называйте хоть горшком, мне нужен американский паспорт и деньги. Пусть будет Перевал!

— А что это? Я не очень хорошо знаком Вашим языком.

— Это такая впадина между двумя высотами, как на заднице…

Слово не воробей. Жрать надо меньше! Носков осторожно глянул на собеседника, но американец точно, по–русски не очень.

— Хорошо. Пусть будет Перевал! Псевдоним женский. Так даже лучше: запутаем чекистов и повысим Вашу защищенность. Теперь хочу выразить Вам: паспорт — дело не скорое, Ваша просьба об установлении Вас в американского гражданина находится у президента. А деньги — пожалуйста: вот номер Вашего счета в «Чейз Манхеттен банк», как видите, сумма хорошая.

Бумажку Голиньский исполнил в посольстве, сумму нарисовал в сомнениях: такой скотине было и этого жалко. Потом решил не жаться и нарисовал сорок тысяч у. е., помятуя про свинью и бисер.

Носкова впервые в жизни оценили по достоинству. Макулатура в Германии стоила дороже, чем в России. Он был удовлетворен и решил поговорить.

— Это другое дело. Я почувствовал деловую хватку. Спрашивайте!

— Что происходит в посольстве?

— Понаехали комиссии. Все проверяют. Всех трясут. Точно знаю об арестах. Чекисты ходят мрачные, говорят, кого–то убили.

Лоп сам был не дурак приврать, но его затошнило.

— Вы не могли бы принести что–нибудь из бумаг, приготовленных для уничтожения?

— Принести не смогу, а вот сфотографировать — пожалуйста. Я говорил Збышеку.

Я принес Вам фотоаппарат и немного наличных.

Придя домой, специалист по замене фановых труб был недоволен собой. Демонстрация среднего пальца не состоялась — это несколько принижало его значимость в собственных глазах.

29.11.2005 г. 16:20 (время местное). Берлин.

Квартира пана Голиньского.

Что делать?! Что?

На пленке русского были немецкие документы. Вариантов их использования было много. Отдать своим, отдать французам или англичанам, как вариант — отдать немцам. Родной конторе — бессмысленно. Баксы снимет руководство. Немчуре? Ни в жисть! Только за пенензы.

Французам? Известные крохоборы. Но — «еще польска не сгинела!» — торговаться он умеет.

Англичане? Но с ними связь через резидентуру. Придется делиться с начальством. Не здорово… Надо подумать, что–то потребует Корус…

Сигнал домофона прервал процесс.

— Вер ист да?

— Герр Голиньский, откройте! Полиция!

Вот с кем ни при каком раскладе не будет шутковать поляк, так это с немцами. Руки «в гору» — и отвечаем на вопросы. Любые. Исчерпывающе. До дна — обо всем. Рефлекс. Безусловный.

Энергично открыл.

Вошли трое. Разговаривали вежливо.

— Герр Голиньский! Битте?

Это не совьетское хамье! Как немцу откажешь?! Попросили пленку — отдал. На рефлекторной базе все рассказал и все подписал, все разложил и всех заложил. Откликнулся на предложение немного выпить. Поляки — страшно гостеприимный и вежливый народ: но тост за великую германо–польскую дружбу не нашел поддержки у гостей! Пришлось в одно горло. Пока протекал процесс алкоголизации организма, хорошо думалось, еще лучше вспоминалось: а документы, а судебный ордер? Где? Кто проверял? Не он — точно!

— Господа! Панове! Майн герры! Пся крев… Кто вы?

Здоровенный, килограммов под сто сорок — сто пятьдесят, мужик улыбнулся:

— Что–то мне этот вопрос в последнее время стали часто задавать. Разве в моем немецком нет ничего от американца афро–индонезийского происхождения?

Пан Голиньский, Вы нас удивляете. Собственно говоря, Вам–то какая теперь разница?! Лучше не перепутайте сигналы выхода на встречу, время и пароли. Кстати, у нас многовато общих знакомых, не находите? Спасибо за беседу. До скорой встречи. Не смеем более злоупотреблять Вашим гостеприимством. Всего самого доброго!

29.11.2005 г. 22:13 (время местное). Берлин.

Триумфальный маршрут предателя.

Так почти и было. Умирают все и герои и предатели. Хоронят по–разному. Другая память.

Через четыре часа немецкая полиция, приехавшая по вызову неизвестного доброжелателя, говорившего с акцентом уроженца юга Франции, в обшарпанном номере ночлежки обнаружила труп щуплого мужика.

Разговор, понятно, записали. Запись, понятно, сохранили.

Надо сказать, за трое суток до трагедии Куприенко за что–то горячо благодарил подполковника Ерлыкова. Толковали о какой–то фонограмме или вроде того…

30.11.2005 г. 00:50 (время местное). Берлин.

Квартал «красных фонарей».

Еще один триумфатор, сексуальный, пролетел в этот вечер, как фанера над Марселем, уроженцем пригородов которого он был.