Вознесение (сборник)

– Яша, милый, – услышал он голос Вершацкого, и этот голос, обычно ироничный, язвительный, теперь показался ему растроганным и взволнованным. – Только что собрался тебе звонить. Просто телепатия какая-то!

– Немудрено, – сказал Бернер. – Мы чувствуем друг друга на расстоянии, как кошки!

– Мне показалось, в новогоднюю ночь я чем-то тебя огорчил. Не мог понять чем и решил позвонить.

– Господь с тобой, Левушка! Ты был, как всегда, безупречен. Как английский аристократ!

– Мы не должны огорчать друг друга. Нас так мало, настоящих друзей! И будет еще меньше. Я хочу, чтобы мы в любых, самых страшных обстоятельствах оставались друзьями!

– Так и есть! Этот год обещает быть трудным, во многом решающим. Хочу, чтобы нас чаще видели вместе. Пусть враги знают, что мы нерасторжимы и потому непобедимы! – Бернер вслушивался в слова Вершацкого и все искал среди них такие, что запомнятся навеки.

– А я, как ни странно, много жду от этого года! – продолжал Вершацкий. – У меня хорошие предчувствия. Вчера у нас дома была гадалка и нагадала мне в этом году массу успехов! Хочешь, и тебе погадает?

– Уволь! Лучше буду пользоваться прогнозами моего аналитического центра, – засмеялся Бернер. – А уж потом этот прогноз, если он будет благоприятным, вложу в уста моего телевизионного астролога и звездочета!

– Слушай, Яша, мне хочется тебя видеть! Давай поужинаем вместе. Приезжай в «Империал». Никого, только ты и я!

– Я сегодня занят.

– Все отложи! Приезжай! Расскажу тебе одну забавную историю, которую слышал вчера от нашего великого маленького толстенького пересмешника.

– Что за история?

– Маленький шедевр! Драгоценный этюд! О нас обоих! Прошу, приезжай!

«Вот оно! – подумал Бернер. – Маленький шедевр!.. Драгоценный этюд!.. Это и нужно запомнить. Так срезают локон и кладут в медальон».

Он запечатлел в памяти эти слова, как камень отпечатывает узорный лист папоротника. На всю жизнь, которая будет длиться еще много длинных лет, после того как жизнь Вершацкого оборвется.

– Хорошо, приду, – пообещал он. – В девятнадцать!

Положив трубку, глядя в туманную московскую даль, подумал, что сегодня вечером, когда стемнеет и вдали над крышами зажжется малиновая реклама водки «Смирнов», Вершацкого уже не будет.

Нажал на кнопку селектора, приглашая своего заместителя.

Заместитель Феофанов был молодой человек, прошедший стажировку в Колумбийском университете, занимавшийся размещением ценных бумаг в Германии, имеющий опыт работы в приватизационных комитетах. Бернер видел его среди друзей, наблюдал за ним во время переговоров по акционированию авиационной фирмы. Предложил крупное жалованье, ввел в правление корпорации. Он был доволен Феофановым, но в последнее время по линии службы безопасности поступили сигналы, согласно которым Феофанов встречается с конкурентами. Его дважды видели за ужином в обществе директора фирмы, торгующей оружием, в момент, когда с этой фирмой назревал острый конфликт. Запись разговора отсутствовала, но сам факт общения с противником был настораживающим и опасным.

Теперь, глядя на молодого вежливого человека с безукоризненной прической, в белоснежном воротничке, темно-синем с иголочки пиджаке, Бернер всматривался в него и гадал: предаст не предаст? Ждал подтверждения своим подозрениям, когда Ахмет принесет наконец пленку с подслушанным разговором Феофанова.

Заглядывая в темный с золотым обрезом блокнотик, Феофанов докладывал шефу обстановку, сложившуюся в корпорации, во всех ее филиалах от Барселоны до Владивостока.

Он сообщил о взрыве на сибирском газопроводе в районе Ханты-Мансийска, о разрушении насосной станции и о небольшом лесном пожаре, порожденном аварией. Рассказал о «наезде» со стороны саратовской криминальной группировки на одного из директоров волжского филиала и о подозрении, что в «наезде» замешана областная администрация, недовольная деятельностью филиала. Поведал о неприятном инциденте на польско-белорусской границе, где была задержана партия «Мерседесов». Договоренность о ее беспрепятственном прохождении оказалась нарушенной, и в этом, по мнению Феофанова, был задействован президент Беларуси. В заключение, зная особый интерес Бернера к этой теме, он отчитался о строительстве гостевой виллы под Ниццей на Лазурном Берегу и о том, что для ее внутреннего оформления приглашен один из лучших дизайнеров Франции.

– Хорошо, – сказал Бернер. – Пометьте себе, пожалуйста… Свяжитесь с Министерством обороны и договоритесь о поставках в Чечню, в действующую армию, наших подарков. Солдатам – консервы, офицерам – нашу фирменную бутылку водки… И пожалуйста, не мешкайте с этим. Пусть забросят туда самолетом!

Он дождался, когда Феофанов сделает запись в блокноте, рассматривая его красивую прическу, приятное предупредительное лицо. Подумал: «Предаст? Не предаст?»

– Мне говорили, вы любите суп из омаров? – спросил Бернер с улыбкой. – Неужели вам не лень раскалывать их панцири с помощью слесарных инструментов?

– Не лень, – ответил Феофанов. – Всегда хочется понять, что представляет собой существо, окруженное извне столь плотной защитой.

«Предаст!» – твердо решил Бернер и дружески рассмеялся:

– Посланец от Дудаева прибыл?

– Он ждет.

– Позовите!..

Чеченец был широкоплеч, узок в талии, с гибкими суставами, в которых таилась возможность внезапного рывка и броска. Тонкий костюм и шелковая со стоячим воротником рубаха облегали мускулистое тело стрелка и наездника. Он протянул Бернеру теплую крепкую руку, прижал ее после рукопожатия к груди. Бернер усадил его за низенький инкрустированный столик, где ожидал их горячий с красным узором чайник, такие же пиалы, блюдо с виноградным сахаром, рахат-лукум, орешки и восточные сладости. Чеченец благодарной улыбкой отметил восточный стиль чаепития, устремил на Бернера желтоватые рысьи глаза.

– Вас записали на прием к вице-премьеру? – поинтересовался Бернер, поднимая тяжелый круглобокий чайник. Наполнил пиалу гостя, чувствуя жаркий аромат черно-золотого чая.

– Я буду принят завтра, – ответил чеченец, дожидаясь, когда Бернер наполнит свою пиалу, и лишь после этого протянул тонкие заостренные пальцы к блюду с орешками. – Благодарю вас за поддержку и помощь.

– Какие вести из Грозного? Я сожалею о случившемся. – Бернер постарался придать своему голосу интонации сострадания и вины.

Чеченец почувствовал это. Доверительно, не как противнику, а как другу, ответил:

– Знаете, российские войска совершили ошибку. Они недооценили военное искусство Джохара. Сейчас их передовые части полностью разгромлены. Резервы остановлены. Они потеряли большое количество убитыми и пленными.

– Передайте Джохару, пусть особое внимание уделяет русским пленным. Я бы хотел, чтобы мне предоставили возможность вернуть из плена хотя бы группу солдат и офицеров. Эти гуманитарные действия облегчат переговоры и приблизят нас к нашим целям.

– Джохар это понимает. Вам, конечно, будет предоставлена такая возможность.

Бернер улавливал исходящую от чеченца энергию. Таинственное сочетание силы, любезности, вероломства, утонченного презрения, готовности уступить, оказать высшую почесть и тут же зарезать, проведя клинком по горлу.

– Как чувствует себя Джохар? – Бернер ловил эту сложную гремучую смесь, похожую на множество ветерков, слитых в общее дуновение. Так дует ветер с горы, доносит запахи горячих откосов, нежных цветков и невидимого, спрятанного в расщелине трупа. – Жаль, что мы не смогли удержать процесс в мирном русле экономических интересов.