Возродившиеся из пепла
Шрифт:
Зейн поднял голову.
— Итак, это все, что будет. Когда мы вместе, мы трахаемся. И только. Это все, чем мы можем быть. Если хочешь, — добавил он.
То, как он это сказал, то, как смотрел на меня, заставляло думать, что он хочет, чтобы я отказала. Послала его ко всем чертям. Если бы я только могла. Не ради себя, а ради женщин во всем мире. Но думаю, что женщины простят меня, как только увидят его тело. И его член.
— Хорошо, — прошептала я в ответ, встретившись с ним взглядом.
Если говорить начистоту, я не знала, смогу ли справиться с чем-то большим, чем просто секс. Смогла бы я дать что-то еще. Я боялась сломаться.
Так что, возможно, я могла бы согласиться на секс по договоренности.
Зейн пристально наблюдал за мной в этот момент. Его большой палец легко, как перышко, проследовал вниз от моего виска к челюсти. Словно в этот миг он увидел меня, увидел мои осколки. И мне казалось, это потому, что он сам был разбит.
Затем его рука обвела мою шею, глаза потемнели.
— На этот раз я трахну тебя еще сильнее, дикая кошечка, — хрипло заявил он, впиваясь в меня поцелуем.
Момент ушел, сменившись нашей взаимной страстью, отчаянием цепляться за то, что позволяли нам иметь наши сломленные души.
— Мама? — в замешательстве спросил сонный голос.
Я оглянулась на все еще полусонную Лекси, выходящую из коридора. Ей всегда приходилось выдергивать себя из постели, прежде чем как следует проснуться, и начало утра она проводила в образе очаровательного, помятого зомби. Когда она была маленькой, мне это нравилось. Она подходила и прижималась ко мне, пока сонливость окончательно ее не покидала. А еще она бормотала всякие странности, вроде, «В тостере арахис», что доставляло мне бесконечные часы удовольствия. Потом она повзрослела, и я познакомила ее с волшебной силой кофеина. Так я лишилась своих обнимашек с Лекси. Сейчас она смотрела на меня как на сумасшедшую.
— Доброе утро, милая, — весело прощебетала я, передавая ей чашку кофе.
Она сделала глоток и настороженно посмотрела на меня.
— Произошла какая-то ужасная национальная катастрофа? — спросила она.
Я оторвала взгляд от сковороды, на которой жарила яичницу, нахмурившись от странного утреннего приветствия.
— Если и так, то я об этом ничего не знаю, — ответила я.
Она подошла к кухонному островку.
— Умер кто-то из друзей или родственников?
Я уставилась на нее.
— Нет, конечно!
Может, фаза ее странных полусонных фраз вернулась.
Она сделала глоток кофе, выглядя намного более настороженной.
— Ад замерз? — продолжила она.
Я уперла руку в бедро.
— Надеюсь, что нет. Если Никки делает все правильно, проблем быть не должно. Но что за двадцать вопросов, Шерлок? (прим.: Никки — персонаж кинокомедии «Никки, дьявол-младший» в исполнении Адама Сэндлера)
— Ты готовишь, — указала она.
— Я умею готовить, — стала защищаться я.
— Да, если держать тебя под дулом пистолета, — согласилась Лекси.
Она остановилась, оглядывая меня с ног до головы.
— Ты одета, — также указала она.
Я посмотрела на юбку-карандаш
и шпильки.— Люди странно смотрят на меня, если я выхожу в одном нижнем белье, — заметила я, выкладывая яичницу на тарелку с тостами.
— Сейчас 7 утра.
— У меня есть часы. — Я передала ей тарелку.
— В них…
— Нет ли в них глютена? Нет, чудачка. Я бы не посмела отравить свою любимую дочь пшеницей, — прервала я ее, доливая себе кофе.
— Единственную дочь, — уточнила она, откусывая тост.
— Продолжай так думать, — парировала я.
— И все же, как я уже сказала… — она осуждающе посмотрела на меня. — Сейчас 7 утра. Ни разу в моей жизни, за исключением того единственного случая, когда ты решила, что мы должны встать и посмотреть Олимпиаду, ты не одевалась и не пила кофе раньше этого времени, — объясняла она между укусами. — И я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз ты готовила мне завтрак.
— Эй! Не создавай мне образ ужасной матери. Я готовила тебе завтрак с самого рождения, — защищалась я. — Начиная с этих деток.
Я указал на груди, которые она рисковала испортить навсегда, пока я не перевела ее на детскую смесь.
Лекси бросила на меня неодобрительный взгляд, прежде чем проигнорировать упоминание о кормлении грудью.
— Поджарить «поп-тартс» и налить молоко в хлопья — не считается, — предупредила она.
Я прислонилась к стойке.
— Со всем уважением, но я не согласна.
— Я не обсуждаю с тобой семантику наших отличающихся определений кулинарии, — раздраженно сказала Лекси. — Я спрашиваю, почему в 7 утра ты на ногах, одетая и готовишь?
Я слегка напряглась.
— Я рано проснулась. Почувствовала прилив энергии, — солгала я.
Я никогда не лгала дочери, кроме той истории, что наплела ей об ее отце. Хотя это было ради ее же безопасности, и от той лжи меня до сих пор тошнило. Но и сейчас я не чувствовала себя лучше. Вряд ли я могла бы ей сказать, что была через дорогу у Зейна и всю ночь занималась сумасшедшим животным сексом, вернулась домой всего пару часов назад и решила, что все равно не смогу уснуть, поэтому выпила тонну кофе и стала готовить завтрак.
— Ты почувствовала прилив энергии? — подозрительно повторила она.
— Мгхм, — промычала я в кофейную кружку.
Лекси кинула на меня недоверчивый взгляд, и на мгновение я подумала, что допрос продолжится. Но, к счастью, она сосредоточилась на завтраке и больше ничего на эту тему не сказала.
Мы с Зейном пока не определились с условиями нашего секс-соглашения. Все потому, что большую часть прошлой ночи провели, исследуя тела друг друга, а он доставлял мне безумные оргазмы. Я испытывала восхитительную боль между ног, и на многих местах моего тела появились небольшие синяки от его хватки. Секс был жестким. Зейн действовал грубо во всем. Я видела, что он сдерживался (так и должно быть для мужчины подобных габаритов). Но не сильно. Его грубость мне нравилась. До Зейна я не считала себя любительницей экспериментов в спальне. И точно не сказала бы, что являюсь поклонницей жесткого секса. Мы с отцом Лекси были подростками, когда начали заниматься сексом, и наша возня в постели вначале не очень приносила удовольствие. Потом мы набрались опыта, и стало лучше. А потом он превратился в монстра, и его прикосновения вызывали у меня отвращение.