Возрождение - 2

Я взял свое и Сашкино удостоверения и передал их девушке. Третье отодвинул полицмейстеру.

— Передай при случае. В конце концов, она с нами под землю лазила. Заслужила.

— Как скажешь, — покладисто согласился тот, пряча пластик в нагрудный карман. — Все? С формальностями покончено? Можем ехать?

— Да, — кивнул я. — Ты с охраной?

— Двое. А что?

— Надо над достоверностью поработать, — поморщился я. — Ты что, предъявишь меня вот такого? Даже не помятого? Хорош особо опасный, которого повязали без сопротивления. Зови. Пусть немного меня помутузят. Чтобы лишних вопросов не возникало.

— Гм… — потер подбородок Северов. — Достоверность важна. И ты молодец. Но мы поступим иначе. Обойдемся без членовредительства… — и он как фокусник достал из-за обшлага куртки пузатую бутылку. — Как тебе вариант?

— По крайней мере, не такой болезненный, — хмыкнул я.

— И легко проверяемый, — кивнул Северов, прикасаясь к тому карману, куда спрятал удостоверение личности блондинки. — Вот моя версия. Одна из подружек, покусившись на награду, опоила тебя и выдала полиции. Так что взяли мы твою тушку тепленькой, в кроватке и без сопротивления. Поэтому, без следов насилия. Разве что, могу разок под глаз засветить. Если сильно настаиваешь? Годится? Блондинку я проинструктирую лично. Пусть хоть так отработает за ксиву.

— Что ж, не могу не согласиться — это вариант мне нравится больше, чем мордобой, — усмехнулся я. — Наливай…

В седую древность здесь была цитадель.

Потом — городской арсенал.

Еще позже, комплекс сооружений отдали под казармы пехотного полка. Солдатики что-то достроили, что-то перепланировали и жили там аж до революции.

Во времена НЭПа пустующие казармы, — в силу того что их отделяли от остального, излишне бурного и голодного мира, высокие стены и крепкие ворота, — облюбовало купеческое товарищество. Основав там склад-факторию. В части зданий что-то строгали, клепали, шили. В другой — складировали и торговали.

Но, после того, как большевики в очередной раз решительно и бесповоротно покончили с отрыжками капитализма, в мощных толстостенных казармах и казематах опять поселилось запустение. Ровно до того времени, как возник вопрос о содержании врагов самого справедливого и прогрессивного режима. И вот тут какой-то светлой ревкомовской голове пришла мысль, что лучшего места для компактного размещения злопыхателей, устроителей диверсий и просто классовых противников, чем стены заброшенных казарм и подыскать трудно. И дешево, и сердито. А главное, практически даром. Подновить кое-где стены, да решетки покрасить.

И вот так, с тех самых дней начала построения социализма и до Вторжения, на окраине города появилась тюрьма.

Надо сказать, здание производило впечатление. Высокие, метра четыре, стены из неоштукатуренного кирпича, почти полностью скрывали от любопытных глаз случайных прохожих все, что происходило за ними. Только несколько крыш, увенчанных дымоходами и трубами вентиляционных шахт, выглядывали из-за них. Покрытием из солнечных панелей, вместо допотопного шифера или черепицы, демонстрируя, что обитатели тюрьмы шагают в ногу с прогрессом. А как по нынешним временам, когда большая часть населения планеты снова вернулась к свечам и керосинкам, даже опережают.

Массивные, почти как в бункерах, ворота, натужно гудя электромоторами разъехались в стороны ровно настолько, чтобы впритирку впустить во внутренний дворик «воронок». Роль которого исполнял полицейский бусик.

Метрах в четырех от внешних ворот имелись еще одни. Не такие мощные, но тоже стальные, еще и с украшением из «егозы» по верхнему срезу.

О том, что меня доставят, было договорено заранее, поэтому обошлось без задержек. Голова охранника просунулась в приоткрытую дверь, рука, держащая уоки-токи, посчитала присутствующих, сверила наличие с имеющимся списком и убралась. Потом снаружи донеслась короткая команда, видимо, произнесенная в рацию, и ворота за нами закрылись. А еще через минуту, открылись внутренние, разрешая въезд на территорию тюрьмы.

Меня встречали «торжественно». Целых четыре охранника. Двое, не взирая на надетые «браслеты», крепко подхватили под локти, а еще двое — шли позади, держа в руках шокеры. Я, отыгрывая роль, притворялся крепко выпившим и не вполне адекватно оценивающим обстановку, а потому периодически пытающимся что-то петь, но тут же терял мелодию, душевно ругался и начинал новый мотив.

Охранников это изрядно веселило, поэтому обошлось без тумаков и грубостей.

Меня завели в какую-то комнату, сфотографировали в фас и в профиль, откатали на сканере пальцы, дотошно обыскали, после чего отвели в душевую. К тому времени я, как бы уже слегка пришел в себя, поэтому смог самостоятельно помыться и переодеться в тюремную робу, ярко-лимонного цвета, с нашитыми на жизненно важных местах полосками светоотражающей ткани. Я, конечно, мог бы и заартачиться, но один из охранников весьма убедительно продемонстрировал мне включенный шокер, и я благоразумно согласился с его доводом. Да и смысл капризничать? Моя одежда общими усилиями была приведена в весьма непотребное состояние, а вода в душе имела вполне приятную температуру. Даже кусок мыла, который мне выделили, был гораздо лучше тех обмылков, которыми приходилось пользоваться в общественных банях.

После санобработки было некое подобие рентгеновского кабинета, где меня просветили на предмет проноса внутри себя запрещенных в тюрьме вещей, и только после всего этого, я наконец-то оказался в камере. Как и было уговорено — не одиночной.

Небольшое помещение, примерно три на четыре метра с двумя двухъярусными койками вдоль стен, небольшим столом под окном и отгороженным невысокой стенкой отхожим местом.

За столом и на нижних койках сидели три индивидуума из тех, кого лучше не встречать в темном переулке. После Вторжения и, в особенности с тех пор, как закончилось сопротивление, веселые лица давно уже стали большей редкостью, чем алмаз на свалке, но на этих физиономиях, не обремененных даже зачатками интеллекта, не было вообще ни капли дружелюбия. Словно в клетку к оголодавшим волкам запустили упитанную косулю.

Странное решение. Я думал, подсадят людей, которые попытаются меня разговорить, что-то выведать, но администрация, похоже, решила пойти другим путем: сразу взять новичка в оборот, запугать, надавить. В общем, пресонуть по полной. Чтобы сам запросил защиты.

— Ну, здравствуй, зайчик… — осклабился один из сидельцев с неприятной ухмылкой на, и без того отвратительной, роже.

— Подходи ближе, знакомиться будем… — прогундосил второй. — А то здесь такая скука. Особенно, ночью.

— Ага, повеселимся… — хмыкнул третий. — Танцевать умеешь? Стриптиз?

— Умею… — улыбнулся я в ответ и, не оттягивая неизбежное, диалог все равно не предвиделся, атаковал ментально сразу всех троих. — Упор лежа принять!

Зеки с одеревеневшими лицами тотчас бухнулись на пол.

«Свист. Темень. Рябой. Фракция «Заключенные». Уровень 5» — обозначила система. А потом добавила для меня:

«Поздравляем! Вы одновременно взяли под ментальный контроль одновременно троих особей. Ваш уровень навыков Убеждение и Ментальность повысились на +1 и достигли следующих значений: «Убеждение» — 4+3. «Ментальность» — 8+2 уровень. 100 % к шансу отдать мысленный приказ. + 20 % к защите от ментальных атак»

Отлично. Для выполнения моего плана, именно то что нужно.

— Отжаться двадцать раз! — и как только зеки сосредоточились на выполнении команды, ударил еще раз. — Слушать приказ! Как только закончите отжиматься, позовете конвоира. Как будто мне стало плохо. Когда конвоир войдет — не трогать, выполнять только мои приказы.

Зеки закончили упражнение. Я лег на шконку лицом вниз, Свист подошел к двери и с силой забарабанил в нее кулаками, а Темень и Рябой в два голоса заорали:

— Откройте! Конвой! Человеку плохо! Сюда!