Возрождение - 3

— Отставить заниматься глупостями! Бизон, что тут за хрень происходит?

— Так это, Кремень… Гость у нас. Слишком наглый. Я и решил его на место поставить.

— Поставил?

Бизон промолчал. Сидя на заднице сложно корчить из себя крутого.

— Понятно.

Кремень сложением не уступал незадачливому охраннику, но был старше, и, судя по внимательному, цепкому взгляду, умнее.

— Ну, и кто же к нам пожаловал?

— Пока не знаю… — пожал я плечами. — Сперва поглядеть надо. Может, ваш будущий командир. А, может, и нет.

— Командир, значит? — хмыкнул Кремень? — А ты, хлопец, давно из-за школьной парты вылез?

— Хороший вопрос… — усмехнулся я в ответ. — У меня тоже найдется. Вот ты, вроде взрослый и опытный, а человека оцениваешь по внешнему виду? А ведь внешность обманчива.

— Согласен, — кивнул тот спокойно, делая шаг в сторону. — Проходи. Посмотрим, насколько я ошибся. Но, если что, не обессудь.

Оказывается высокие стены глушили звук. Едва я зашел внутрь ближайшего здания, на двери которого указал Кремень, то чуть не оглох от ревущих колонок. Музыка в просторном холе не играла, а грохотала, как канонада. Что совершенно не мешало веселиться, находящимся в помещении людям.

Десяток мужчин и несколько девиц, разной степени обнаженности, предавались веселью с такой неистовостью, словно это был последний день в их жизни. Совершенно не стесняясь лишних глаз. И, если парней, которым в общих чертах объяснили, что их ожидает в будущем, я еще мог понять, то поведение девушек, по словам Северова — заложниц, было мягко говоря странным. Хотя, судя по количеству пустых бутылок на столах и валяющихся на полу — ответ было не слишком сложный.

М-да… И вот это стадо я должен был вести в бой? Рассчитывать, что в сложный момент они прикроют мне спину? Да ну нафиг… Даже время тратить не стану. Но, раз уж я здесь.

Огляделся, нашел источник звука, какую-то древнюю модель магнитофона. Подошел и выдернул шнур из розетки.

Внезапная тишина как обухом по голове ударила. Какая-то из девчонок даже завизжала испуганно.

— Ты что творишь? — первым пришел в себя молодой бугай, мощный торс которого был весь разукрашен татуировками, а в маленьких, налитых кровью глазах, плескалась такая муть, что даже зрачков не было видно. — В рыло захотел? Это я мигом оформлю.

Идя сюда, я рассчитывал увидеть молодых парней, решивших слегка расслабиться после многолетней отсидки, глотнуть, так сказать, воли. Но сейчас, глядя на эти пьяные рыла, похотливые морды, в которых не осталось ничего человеческого, понял, что с ними я в бой не пойду. Лучше уж самому…

— Стоять! — пистолет буквально прыгнул мне в руку. — Еще шаг, и ты труп!

— Чего? — угрожающе рыча, остальные попытались подняться. Но в таком состоянии их могла вязать пара детишек.

— Не с места! Я не шучу! Не надо меня провоцировать. Пристрелю и не поморщусь. С такими мразями как вы, разговор короткий. И да, парни… у вас был шанс. Но вы его дружно просрали. Повеселились? Это хорошо. Будет что на зоне вспоминать!

— Не гони, командир… — Кремень нарочно встал так чтобы я видел его руки. — Согласен. Немного перебрали. Отвыкли… Но, ты не тоже не руби с плеча. Сам же недавно говорил о том, что первое впечатление обманчивое. Дай мне полчаса. Обещаю, не пожалеешь.

— Полчаса?

— Да.

— Ладно. Я подожду снаружи. Время пошло. Но, ничего не обещаю.

Демонстративно повернувшись спиной к уже вроде начинающим что-то соображать парням, я вышел наружу. Настроение было паскудное. Но, Кремень прав. С плеча рубить не стоило. Полчаса можно и обождать.

Глава 22

Не знаю, что сделал Кремень, но спустя какое-то время, во дворе базы стояла шеренга. Лица у парней были слегка ошалевшие, с коротко остриженных голов стекала вода, глядели угрюмо, но взгляды уже были вполне осмысленные.

— Господин командир! Группа добровольцев по вашему приказанию построена. Старший группы, Кремень. Разрешите стать в строй?

— Становись…

Из меня такой же военный, как из пластилина пуля. Понятия не имею, как правильно отвечать и командовать. Ну, да ничего, разберусь. Главное, что сейчас я видел перед собой не разнузданную толпу отморозков, а нечто, действительно напоминающее боевое подразделение.

— Разрешите сказать?

Кремень не отходил. Стоял вполоборота.

— Да. Слушаю.

— Недоразумение вышло… Когда Феликс объяснил суть контракта: свобода ценой жизни, мы все свой выбор сделали осознанно. В группе только опытные, обстрелянные бойцы. Званиями не ниже сержанта. Трусов нет. Но, когда нас вывезли за ворота тюрьмы, от вида и запаха свободы словно затмение нашло. Так захотелось напоследок погулять, что аж зубы крошились. Вот и не удержались. Больше не повторится.

— Уверен?

— Поклялся бы честью, — пожал плечами Кремень. — Да только глупо это прозвучит от зека.

— Отчего же, — не согласился я. — Честь она или есть, или нет. Не зависимо от того, в погонах ты или в робе заключенного.

Красиво прозвучало. Неподвижный до этого строй даже шелохнулся.

— Ну, так как? Клянетесь? Или мне все-таки других бойцов искать?

— Клянемся… — вразнобой ответила группа.

— Неубедительно как-то, — поморщился я.

Тогда Кремень повернулся к строю, подал какой-то знак, и шеренга дружно проскандировала:

— Клянемся!

— Другое дело… — кивнул я. — Ладно. Курите пока. У меня еще один незакрытый вопрос остался. Получу на него ответ — вернусь и тогда объявлю о своем решении.

Я не голубь мира и не белый и пушистый, такие в пригороде не выживают. Чтоб отстоять свою пайку, приходилось драться насмерть. Зубами грызть, если сил не хватало. Особенно, сразу после того, как получил статус «взрослого» и начал самостоятельную жизнь. Но чужое никогда не брал и к насилию всегда питал отвращение. Особенно, когда сытые и охмелевшие от вседозволенности мордовороты Сидора издевались над ослабевшими от голода девчонками… И я должен был убедится, что эти парни, которых мне предстоит вести в бой, не такие же подонки.

С первого взгляда было понятно, что процесс приведения в чувство бойцов, на девушек не распространялся. Две — беззаботно дрыхли, устроившись на диванах. Еще трое заложниц, совершенно не стесняясь наготы, потягивали из бокалов какие-то напитки, пьяно хихикали и, похоже, с трудом воспринимали действительность. Вид у них был еще тот. Растрепанные волосы, распухшие губы, на шеях и грудях следы засосов, осоловелые глаза.

— О, — заметила меня одна из них, миловидна, коротко стриженная брюнетка. На вид, лет двадцати и, судя по более-менее осмысленному взгляду, самая трезвая из всей компании. — Ты кто? Симпатичный какой… Я тебя не помню…