Возрождение любви

Он сбросил ботинки, снял мундир, встряхнул его от пыли, набравшейся за поездку. Умылся над тазом, стоявшим в углу, и уселся в кресле, вытянув ноги на деревянный ящик и уставившись на поднос со своим скудным ужином.

Будь оно все проклято! Он стукнул кулаком по столу, и тарелка с едой соскользнула на пол, яблоки покатились под кровать.

Черт с ним, с ужином, он не ощущал голода. Как так случилось, что этот день, который он спланировал с аккуратностью хирургической операции, обернулся таким абсолютным провалом?

Он испытывал злость и отвращение к самому себе за многое: прежде всего за свою невнимательность. Что это на него нашло – прыгать голым в заводь, оставив оружие вне досягаемости? Его передернуло от сознания собственной глупости.

Если бы индейцы были настроены воинственно, могли быть страшные последствия. Он подумал о том, что могло случиться с Пейдж, и почувствовал тошноту в животе.

Черт побери эту женщину, она обладает способностью лишать его рассудка! Он сошел с ума от страсти к ней, она доводит его до ярости своим упрямством и своим характером. Сегодня он разозлился настолько, что почти готов был ускакать и бросить ее одну в этой забытой Богом прерии.

Его рот искривился в насмешливой полуулыбке. Что заставило его подумать, что он мог уехать и бросить Пейдж Рандольф? Она последовала бы за ним со своей упрямой решительностью и устроила бы ему адскую жизнь, когда поймала бы его.

Его мысли обратились к страсти, которую они испытывали сегодня под проливным дождем, к воспоминанию о том, как ее широко открытые глаза смотрели прямо в его глаза в полутьме одеяла, и в них было только примитивное желание, ее любовь к нему. Одно это воспоминание заставило его тело содрогаться от потребности иметь ее.

Однако, с горечью напомнил он себе, единственное время, когда она действительно принадлежит ему, это когда он держит ее в своих объятиях, когда ее память отступает, и остается только сиюминутное желание.

Никогда в самых страшных ночных кошмарах она не думала о возвращении в это время. Ее слова прозвучали уничтожающе. Даже сейчас от этих слов все в нем переворачивалось. Он встал, сорвал с себя остававшуюся на нем одежду, задул лампу и залез в свою узкую постель.

Далекое будущее, время, из которого она появилась, казалось таким невероятным, что его уже не удивляло все, что она рассказывала ему о странных вещах, обо всех этих автомобилях, самолетах, телевидении.

Однако сегодня она удивила его своим разговором о Райеле, потому что несколько дней назад Арман сказал Майлсу, что Луи Райел вернулся в Батош с женой, маленьким сыном и дочерью. Арман признался, что метисы просили Райела помочь им с земельными претензиями.

Майлс сомневался, что даже инспектор Моррис знает о возвращении Райела.

То, что Пейдж рассказывала о предстоящем восстании, имело свой смысл. Индейцам и метисам нужен герой, а Майлс не раз слышал о способностях Райела как оратора, способного зажечь огонь в крови его горячих соотечественников.

Значит, кровавое восстание предстоит.

Майлс видел столько битв, войн, и мысль о еще одном кровопролитии удручала его. Но его знание будущего позволяло подготовиться.

Если бы только Пейдж могла точно вспомнить, когда произойдет восстание!

Сентябрь оказался жарким, даже жарче, чем были июль и август. Старожилы говорили Пейдж, что они не припомнят такого жаркого сентября, и она верила им, с раздражением думая, почему она не знакомилась с устройством кондиционеров, когда у нее были к тому возможности.

В ее доме было жарко, как в печке, и ей жалко бывало смотреть на пациенток в их длинных платьях и корсетах.

Она и Майлс извинились друг перед другом после того рокового воскресенья в июне, и хотя поначалу все между ними выглядело прекрасным, Пейдж с сожалением понимала, что он никогда уже не поднимет разговора о женитьбе. Шли недели, и она поняла, что есть и другие вещи, о которых они не заговаривают. Пейдж избегала каких-либо упоминаний о своем прошлом. Они ни разу больше не вспоминали Райела. Порой между ними воцарялось долгое молчание, трудное молчание.

Хуже того, пострадали их любовные отношения. То, что было буйным и свободным, становилось сдержанным. Правильно, сказала она себе с отвращением, когда ты обрываешь связь в одном вопросе, он затормаживает все остальное.

Два события, произошедшие в том сентябре, отвлекли внимание Пейдж от мучительной жары и от ее отношений с Майлсом.

Первым таким событием оказалась Элли Рандольф Флетчер, а вторым Тананкоа Куинлан.

Клара и Тео приехали к ней однажды в конце дня.

– Тео сломал нож плуга, так что мы должны были срочно ехать в город, и мы хотели, чтобы ты посмотрела Элли, – сказала Клара, широко улыбаясь. – Поздоровайся с твоей тетей Пейдж, солнышко, – скомандовала она.

Пейдж протянула руки, и Элли, как всегда, изысканно одетая в вышитое Кларой платьице, охотно пошла к ней на руки.

– Ну, как ты, солнышко?

Пейдж заметила, что девочка прибавила в весе, что болезненный цвет ее кожи сменился на загорелый, розовый. Большие голубые глаза с длинными ресницами больше не выглядели запавшими и пустыми.

Пейдж не поверила своим глазам. Элли улыбнулась ей, продемонстрировав два новых зуба. Она дотянулась и потрогала щеку Пейдж, по предложению Клары прижалась губами к ее лицу и подарила ей влажный поцелуй. Потом она засмеялась и захлопала в ладошки.

– Гу-гу, бэби, – пролепетала она.

– Клара, она выглядит замечательно! – сказала Пейдж, пораженная такой переменой в ребенке.

Элли заерзала и потребовала, чтобы ей позволили сесть, и, когда Пейдж спустила ее на ковер. Элли энергично поползла к корзине с яркими цветами.

– О Боже, она уже ползает!

Пейдж вспомнила, какой она видела в последний раз эту девочку, – бледную и неподвижную на руках у матери, неспособную держать голову, уж не говоря о том, чтобы ползать.

– У нее больше не было судорог, – сообщила Клара. – Она ест почти все, что и мы, хотя я все еще кормлю ее грудью, как сказала Тананкоа. – Простенькое лицо Клары светилось гордостью, любовью и благодарностью. – Тананкоа тогда ее вылечила, Пейдж. Она вернула нам нашего ребенка. – В ее голосе были слезы. – Мы будем благодарны ей до конца наших дней, и тебе тоже, потому что ты устроила нашу встречу. – Она глянула на дочку и поспешила к ней. – Элли, негодяйка, не трогай это!