Возрождение (Revival)

— Я… — он хитро улыбнулся, глядя на Питера. — Никогда не угадаешь.

Ривер азартно прищурился. Это вызов?

— Служил? Полицейский? Сейчас одни военные вокруг.

Шатен рассмеялся, сжимая руль. Он был расслаблен, но с лица не сходил румянец. Он просто растекался от того, что им с Питером предстоит увлекательное путешествие, практически наедине. И, может быть, они смогут стать ещё ближе.

— Нет, не верно. Даже близко не угадал.

— Надо же, — Ривер прищурился, надув губы, глядя на усмехающееся лицо Мика. — Тогда беру тайм-аут на «подумать».

— Думай, сколько тебе угодно, — тот вдруг одной рукой полез под сидение, доставая упаковку мармеладок. — Угощайся пока.

Питер с восторгом открыл пачку.

— Ты мой герой, Мик! Где ты их достал?! — шатен кивнул упаковку около ручника между их сидениями. — Это чтобы ты тоже мог брать.

Док наконец во всю пользовался единением с Джо. Его грызло чувство вины, но он старался похоронить его и убедить самого себя, что это в прошлом. Сейчас всё будет совсем иначе: они наконец будут вместе и ничего им не помешает. Он поможет ей преодолеть зависимость и подарит эйфорию в своих объятиях. И, похоже, Айлз была не против. Она жалась к нему, словно ласковая кошка, кажется, окончательно приходя в себя. Джо даже села ему на колени и уткнулась носом в шею. Она сидела неподвижно какое-то время, пока вдруг не начала тихонечко плакать. Её слёзы щекотно бежали Хантеру за шиворот, но он стойко это терпел, гладя её по волосам и периодически целуя в ушко.

— Я так сильно по тебе скучала, — прошептала она, вдруг смыкая зубы на его шее.

— Ай, — прошептал в ответ он, честно выдерживая легкую боль. Он бы и сам её укусил, не зная, как ещё выразить эмоции. — Я тоже чертовски скучал и волновался.

— От того… от того, что я выпила, я умру?.. — вдруг спросила она.

— Что? — док немного отстранил Джо, заглядывая ей в заплаканные глаза. — Нет, конечно, ты чего? Просто теперь тебе будет немножечко сложнее, чем без второй дозы. Но ты не переживай, я помогу тебе со всем разобраться.

— Я хочу спать, — вдруг пожаловалась та. — Это нормально? Мне можно?

— Конечно! — док усадил её рядом с собой и наклонился, максимально отодвигая сами сидения назад.

Он перегнулся через спинку в багажник, доставая две дорожные подушки и пару одеял. Одно он кинул на пол, где между сидениями образовалось довольно большое пространство. Уж точно больше, чем сиденья в самолете эконом класса. Сразу две подушки он уложил на сидении около окна.

— Ложись. Я тебя укрою.

— Э-э-э, — протянула та. — Я не хочу, чтобы ты сидел на полу! Особенно, из-за меня!

— Ложись давай. Тут тоже удобно. Да и я пока спать не собираюсь, — он похлопал ладонью по сидению. — Буду наблюдать за тем, как ты спишь.

Тихо рассмеявшись, Айлз всё-таки легла. Её лицо было на одном уровне с лицом дока. Она шмыгнула носом, а из глаз снова покатились крупные слёзы.

— Знаешь, док, что я поняла там?

Хантер лишь поднял брови с вопросом, сжимая её ладошку в своих двух.

— Я люблю тебя.

Док подавился бы, если б что-то едва. Хоть в полумраке его лица не было видно, но он густо залился краской. Что сказать? Нужно что-то ответить. Что ей ответить?

— И думаю, довольно давно, — продолжала тем временем Айлз, уже с закрытыми глазами. — Наверное, я полюбила тебя ещё тогда, в отеле, но не хотела себе в этом признаваться.

К его счастью, блондинка мгновенно уснула, не требуя никакого ответа. А док сидел, чувствуя, как колотится сердце, и чувство вины выползает наружу.

Дарвин крепко держал спящую Джо за руку с беспокойством глядя на её лицо. Как жалко, что все самые лучшие постоянно страдают. Сначала мама, теперь Джо… Почему таким, как его дядя не бывает плохо? Борису бывало дурно только в двух случаях: когда он недоедал или переедал. В остальное время он был абсолютно счастлив.

Интересно, уцелела ли мама? Мальчишка знал о том, что сейчас с ней очень мало, почти ничего. Ему было известно, что его мать заболела и ей была необходима изоляция и особое питание. Он несколько раз вызывался отнести ей что-нибудь, даже был согласен напялить ужасный жёлтый костюм, который был ему до неприличия велик и вонял дешёвой резиной, но отец, почему-то, отказался.

Цикурис свёл брови к переносице и запахнул тонкую кофту, которую успел нацепить перед выездом. На маленьком кислотном циферблате, что был строен в торпеду машины, значилось двадцать четвертое декабря. А папа ведь обещал, что этот праздник они проведут вместе. Ну, у него хотя бы есть Джо. Мальчик обернулся назад, чтобы рассмотреть её расслабленные во сне черты лица.

— Ты чего? — сонно спросил мужчина в халате, что сидел на полу.

— Ничего. Просто смотрю, — печально выдохнул Дарвин и слегка провёл ладонью по собственному колену, представляя, будто это волосы девушки.

Док завороженно проследил за тем, как длинная пшеничная прядь соскользнула вниз и упала на лицо, отчего блондинка поморщилась сквозь сон и мотнула головой, пытаясь вернуть беженца на место. Хантер улыбнулся её тщетным попыткам и аккуратно заправил прядку за ушко, но резко дёрнулся от неожиданного хлопка по голове, который прилетел с переднего сидения.

— Эй! — крикнул он в голос и потёр ушибленное место. Айлз переняла его возмущение и недовольно завозилась, но не проснулась. Александер облегченно выдохнул и перешёл на орущий шепот. — Ты что творишь? — строго спросил он у мальчишки.

— Она моя, — гордо сказал Дарвин и отвернулся к окну.

— Чего-чего? — недоумевающе уточнил патолог и стал подниматься на ноги с явной угрозой в сторону покусившегося на то, что он считал своим.

— Заткнулись оба, — рявкнула Сильвер. Ей казалось, будто язык становится свинцовым и ей всё тяжелее говорить. — Она своя собственная или, как минимум, моя. Джо — не приз для победителя, ясно? — слова путались. Если бы Александер не знал капитана, то подумал бы, будто она мямлит. — А ты, док, совсем обнаглел? С соплежуем собрался мериться тем, что ещё не отросло? Сядь на жопу ровно и сиди.

Хантер недовольно плюхнулся обратно, а Дакота закатила глаза, осознавая, что едет с тремя детьми сразу.

— Она моя и я буду любить её всю оставшуюся жизнь, — зло прошептал Дарвин в адрес дока и снова тут же стал рассматривать пейзажи, будто бы вообще молчал.

Доктора всегда бесили пафосные фразочки подобного содержания. Особенно, когда клялись любить «больше жизни». Больше собственной жизни любить чью-то другую априори невозможно. Если у тебя, конечно, не болезнь Урбаха-Вите — редкое рецессивное генетическое заболевание, при котором инстинкт самосохранения отсутствует в корне.

Он очень любит Джо, но сомневается, что готов был бы принять за неё пулю или вкусить яда с истерзанных губ, как Джульетта. Уж точно бы он не хотел, чтобы так делала Айлз, если с ним что-то случится. Самопожертвование — благое дело, но Хантер считал себя куда полезнее живым. Трупы обычно мало кого спасают.

Дакоту слегка повело, но она вовремя вывернула руль, встряхнула головой и выровняла машину.

— Капитан? Может махнёмся? — аккуратно предложил док.

— Шиш тебе, — усмехнулась Сильвер и резко перестроилась в левый ряд, чтобы пойти на обгон.