Возрождение (Revival)

Мик выглядел как всегда.

Армейские штаны, армейские ботинки и чёрная обтягивающая торс футболка. Только сейчас Джо заметила на его носу горбинку, словно он был когда-то давно сломан. Шатен улыбнулся ей и потянулся. Хрустнул позвонками, направляясь к тумбочке и молча наливая в стакан воду из прозрачного графина.

— Ты как? — он протянул стакан Джо.

— Вроде нормально, — попив, ответила Айлз. Она осмотрела себя с ног до головы. — Почему я голая?

— Ну, — парень почесал затылок, — одежда на тебе местами поплавилась. Да и ожогов было прилично по всему телу. Пришлось обрабатывать.

— Интересно получается, — фыркнула Джо, натянув одеяло повыше.

— Не переживай, всё делала Рин. Она скоро придёт и даст тебе одежду.

— Что за Рин?

— Подобрали её на улице. Она как раз шла к отелю, когда тот вспыхнул. Она фельдшер. Правда уже очень старенькая, не может быстро бегать или сражаться с зомби. Зато здорово подлатала всех нас.

— Ага. Это, конечно, чудесно, — Джо чихнула, вызвав на лице Мика улыбку, — но где мы? Сколько тут человек? Зачем мы здесь? Какие дальше планы?

— Тебя и могила не исправит, — рассмеялся тот. — Мы в Нашвилл, Теннеси. У Николая дома. Он смог забрать с собой не многих. В основном личную охрану, тебя и Дарвина. Ты спасла его сына дважды. Зачем мы здесь? Чтобы восстановить силы и перевести дыхание. А вот о планах мне пока ничего не известно.

Айлз сосредоточенно кивнула. Она немного подумала и продолжила.

— А… Что произошло? Почему всё взорвалось?

— Как считает Николай, кто-то прикатил сначала один газовый баллон и устроил первый взрыв. Но поняв, что мало чего добился, прикатил второй и повторил попытку. Как ты знаешь, следом стало взрываться оборудование и остальные баллоны на кухне и складах. Но я не согласен с ним в одном. Он думает, что этот человек был нацелен на Дарвина. Сначала открыл люк, затем повторил попытку с газом. Но баллоны были не около его палаты.

— А где?

— Прямо под твоими дверями.

Глава 33

Питер смотрел в собственное отражение. Лицо напротив точно принадлежало ему, но парень не имел над ним никакой власти. Кто-то в зазеркалье корчил мерзкие гримасы, хохотал, шевелил губами, шевелил губами, но слышно его было ужасно плохо, будто через подушку. Отражение дергалось и изгибалась в странных формах, будто вот-вот разорвется, но выживало и снова утыкало в хозяина жуткий взгляд.

Пит видел это много раз. Настолько давно, что почти забыл об этом. Перед ним стоял его лучший собеседник и самый отвратительный товарищ. У него не было имени, не было личного опыта, зато был огромный запас знаний и увлечений. Но главное, что стоит знать о нём — у него прескверный характер.

Главное его увлечение — вредить. Совсем не важно, кому и как: он будет счастлив даже если сможет насолить Риверу. Воткнуть вилку себе в ногу, коснуться рукой разогретой плиты, намеренно чиркнуть ножом по ладони, оставляя за лезвием тонкую кровавую полосу, — все эти поступки Питера были виной его отражения.

Если бы кто-то спросил шатена, когда это началось — он бы не смог ответить. Иногда ему казалось, что они были вместе с рождения. А иногда чудилось, что это нечто выбралось из глубин его сознания совсем недавно и он лелеял надежду, что оно вернётся туда же, но непрошеный гость не спешил возвращаться в родные пенаты.

С самых первых дней знакомства с ним, Питер уяснил для себя одно очень важное правило: никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этом. Конечно, он не мог скрыть всего. Не мог скрыть, как одна рука выкручивает другую, оставляя на кистях глубокие синяки и растяжения. Не мог скрыть частых передёргиваний и общей нервозности, но вот навязчивый голос, что сидел глубоко внутри, он игнорировать старался.

Никому не говорить. Люди, как бы они не восхищались психически больными в теории, на деле же очень сторонятся их. Болезнь не может быть эстетикой. Болезнь — это всегда отвратительно и больно. Все, кто узнавал о его маленькой тайне, моментально отдалялись от него на небывалые расстояния, а то и вовсе пропадали из его жизни. Мило, когда ты хорошенький, пусть и странный параноик, который иногда кусает кулак. Страшно, когда ты пытаешься укротить чужую личность внутри себя через физическую боль.

Что-то внутри Ривера беспокойно гудело, словно катушка, наматывающая на себя электричество. В воздухе повисло что-то гнетущее, перебивающее дыхание и набивающее слёзы на глаза. Отражение снова застыло и с его лица сполз оскал.

— Неужели тебе грустно, милый?..

Голос прозвучал так четко, будто их не разделяла толщ стекла.

— Зачем ты пришёл? — обреченно выдавил Питер, стараясь сдержать слёзы. Он был уверен, что переступил через это. Перерос, пережил, он был уверен, что это прошло и больше никогда его не коснётся. Но вот они стояли друг напротив друга.

— Куда важнее, почему она ушла. Правда? — в отражении снова сверкала улыбка. Почти тёплая. Почти добрая. — Сложно, наверное, быть виноватым в смерти единственного друга?

— Я не виноват… — Ривер попытался попятиться, но врезался спиной в невидимую стену. — Я ничего не мог сделать! Я был заперт!

— Она наверняка думала о тебе. Может быть даже звала. Звала, а ты не пришёл.

— Я был заперт, черт возьми!

— Смотрела на своё кольцо и думала о том, как глупо было на тебя рассчитывать. Ненавидела тебя, пока умирала, — отражение становилось всё ближе, будто бы Питер приближался к зеркалу, но он, напротив, старался пробить преграду за собой и скрыться.

— Это неправда! Она любит меня! Она не могла!.. — он был близок к истерике.

— Это ты не смог. Не смог помочь. Не смог утешить. Не смог защитить. Иногда мне даже стыдно, что я именно твоё отражение. Ты так жалок.

— Заткнись, заткнись, заткнись! — шатен заткнул уши ладонями.

— Интересно, что бы она сказала тебе сейчас? Я думаю, что она бы ударила тебя, — продолжал зеркальщик, не обращая внимания на стенания парня.

— Нет… — шатен сполз по стене, опуская голову на колени. — Я не виноват…

— О, и в смерти отца ты тоже не виноват, Питти? — хохотнул его собеседник. — Питер. Питер! Питер, ты слышишь меня?! — его голос расслаивался, будто принадлежал нескольким людям.

— Замолчи… — выдохнул парень, всхлипывая.

— Да твою же мать, Питер! — док с силой ткнул Ривера в бок, от чего тот вскрикнул и вскочил на ноги, ударяясь макушкой о крышу салона. — Ты орал во сне, придурок.

Зеленоглазый потёр ушибленное место и окинул спутников взглядом. Все вопросительно смотрели на него, ожидая объяснений, но он молча осел обратно на сидение, отворачиваясь к окну.