Возрождение рода Шосе

Третий день льет дождь. В горах, когда идёт дождь передвигаться практически невозможно, ни на машине, ни пешком. В той глуши, куда меня загнала эта тварь, каждые сто метров это целое испытание на прочность, одно только радует: не одному мне так плохо. Всего лишь в километре от меня Чихеро, вся в грязи и слегка раненая ползет по моему следу как собака к загнанному подранку, что пытается уйти от неминуемой смерти. Эта упрямая дура ранила меня, часть мяса на бедре просто срезало пулей со стальным сердечником, да и не красоваться мне больше своим личиком перед дамами. Левая щека изуродована силой распада, шлем не долго прослужил мне защитой, равно как и бронник, что был уничтожен силой распада еще в первый день нашей первой встречи. Пулемет и все остальное оружие было выведено из строя её силой, Чихеро при первой встрече чуть не разложила на молекулы микроавтобус и меня заодно с ним.

Она встретилась мне совершенно неожиданно у самого начала гор. Она знала, что я еду к ней и ждала меня у дороги на обочине, она знала, на чем я буду и примерное время, когда я появлюсь, а теперь преследует меня уже третий день, ну, как преследует, гонит как раненую дичь. Чихеро вооружена крупнокалиберной укороченной винтовкой, и управляется с ней она очень неплохо, что я понял практически сразу при нашей первой встречи. Я еле смог отклонить пулю и от потраченного усилия едва не потерял сознание, в это время в меня уже летела вторая пуля, а сила распада начала разлагать мою броню. Всего за мгновение в защитном забрале уже появилась дыра и моя щека начала разлагаться. Единственным способом спасти себя я посчитал броситься в сторону от дороги, бросив в Чихеро пару гранат, что висели на разгрузке. Их взрыв никак ей не повредил, но дал мне те несколько секунд, чтобы ретироваться от неё на максимально возможное расстояние. Убегал я от нее под метким обстрелом из крупнокалиберной винтовки в разваливающемся бронежилете, который я начал скидывать с себя. Я злился на себя и на эту тварь в женском обличье, что пришла забрать самое дорогое, что осталось у меня. Я уверен, что как только она расправится со мной или если я дам ей уйти она пойдет мстить моей дочурке, а допустить этого я никак не мог.

Дождь начался к вечеру и лил не прекращаясь, я знал, что у владеющих распадом есть свой аналог внутреннего зрения, но дождь создавал помехи. Вот под прикрытием помех в сумраке я и решил убить её, но прибор ночного виденья не дал мне воплотить задуманное, эта тварь, обколотая стимуляторами, чуть не прикончила меня, дождавшись, когда я подойду к ней на максимально близкое расстояние. Она не тратила патроны, била наверняка, отклонить пули было практически невозможно, и я получил еще пару рваных ран при уходе от нее за укрытия. Она гнала меня вглубь гор, пресекая все мои попытки направиться в сторону поселков, где я смог бы взять оружие и без проблем прикончить эту суку. Обколотая стимуляторами и обожравшись всякой дрянью она не нуждалась ни в сне, ни в отдыхе, да и бежать и карабкаться по горам она могла со скоростью, почти равной раненному мне. Несколько раз я видел её лицо: она уже мертва, ее лицо не было лицом девушки, это было лицо мертвеца. Она гналась за мной молча, и даже сорвавшись с какого-нибудь склона, она не издавала ни единого звука, её полностью охватила месть. Больше она ничего не желала кроме моей смерти, и, как я догадываюсь, всех Шосе, которых осталось всего двое.

Сидя на склоне горы, я ждал её, я не сидел в засаде, это было бессмысленно, она наверняка видела меня аналогом внутреннего зрения, поэтому я решил убить её самым простым для меня способом, камнепадом. Я уже целый день искал подходящее место, переход через гору с очень крутыми склонами, и вот наконец нашел подходящий склон и удобную насыпь, где легко можно спровоцировать камнепад. Загвоздка была только в том, что если она не попадет под удар я окажусь в западне, мне практически негде будет укрыться от пуль крупнокалиберной винтовки и силы распада, и если что-то пойдет не так, то будет что будет.

Не было злости, нервозности, переживаний, я был спокоен. Я видел внутренним зрением как она пытается обойти опасный участок, но это бесполезно, если мне там не пройти то ей туда соваться значит стать самоубийцей из-за своей тупости. Мне было даже жаль её, она могла бы растить своих детей, создать семью, быть любимой своим мужем, но нет, вместо того чтобы быть счастливой матерью она избрала путь мести, убийства. Мы с ней в чем-то похожи, но в тоже время совершено разные люди, да, я понимаю, что Изама и вправду мог для своих целей попросить одного из своих знакомых сделать из брата Чихеро марионетку. Как я предполагаю, его замысел был в том, чтобы моя мать после нанесенного унижения опять вступила на путь развития своего дара как боевого составляющего, чего он и добился. Впрочем, я не верю, что он подставил бы своего внука и честь дочери под угрозу такой степени, которая была в тот злополучный вечер.

Ну вот, пошла по нужному мне склону, ну же, скорее, иди ко мне, ты же видишь меня своим внутренним зрением владеющего распада. Я даже замедлил свое сердцебиение, чтобы быть более незаметным для внутреннего зрения и уже два дня имитирую тяжелораненого, но изо всех сил цепляющегося за жизнь человека. Что было недалеко от правды — меня сильно беспокоило бедро, задетая пулей одна из артерий уже начала срастаться, но из-за потери огромного количества крови и безумной усталости я был не то чтобы в плохой форме, я был ненамного сильней натренированного пустого, хотя на толчок, чтобы инициировать камнепад меня хватит.

Ну давай, сучка, вот он я, хватит сомневаться и искать подвоха, иди ко мне. Вот он я, убей меня, это же то что ты так желаешь! Я ведь единственный оставшийся в живых виновник смерти твоего брата. Шаг за шагом она приближалась к точке невозврата, где и решится, кто умрет, а кто вернется к нормальной жизни, только вот, как знаю я, после мести незачем жить, если жить не для кого. Она видела опасность, потому и не решалась идти дальше, но и достать меня, находящегося за скалой она не могла. Время, каждый час отнимал у неё время, я выдержу еще сутки без сна, но вот она навряд-ли, как только она уснет, появлюсь я, и она это прекрасно осознавала.

От бешеного усилия мышцы трещали, а группа камней начала все быстрее катиться по склону, увлекая за собой сотни других камней и превращаясь в каменную лавину, что несла для всего встреченного на своем пути смерть и разрушение. Чихеро попала в мою ловушку, она уклонялась, разрушала своей силой распада множество камней, но их было слишком много. Её изломанное тело скатилось по склону вниз, пару раз она ударилась об скальные уступы, её руки и ноги были сломаны, и когда тело Чихеро остановилось я начал аккуратно к ней приближаться. Её сердце еще билось.

— Ну что, Чихеро, стоило оно того?! — Прокричал я ей, она ждала меня, чтобы хотя бы последним для нее ударом силы забрать с собой.

— Даже и не надейся, я не подойду к тебе, пока твое сердце бьется, а когда оно остановится я размозжу твою голову камнем чтобы быть уверенным что ты умерла наверняка.

— Мразь. — С трудом, практически шепотом произнесла она, даже не надеясь, что я услышу её.

— Знаю. Ты так и не ответила, стоила ли твоя месть такой цены?! — Спросил я её, видя внутренним зрением, как постепенно затухает жизнь в её теле.

— Да. — Произнесла она и замолчала, а её дыхание и сердцебиение стали практически незаметными.

Подождав с полчаса и удостоверившись, что Чихеро не собирается умирать сама, я взял в руки тяжеленный камень и поковылял к ней, чтобы оборвать её жизнь окончательно и исполнить обещанное. Когда я приблизился к ней я увидел не ту Чихеро, что я запомнил в детстве, я увидел изломанную куклу в маске из запекшейся крови. Измученное лицо, дыхание почти незаметно, смерть уже подбирается к ней, подняв камень над головой, я закрыл глаза. Боги как же я устал, гулкий удар разнесся по горам и отразился эхом.

Идя в направление поселений, я был измучен до невозможности и в моей голове проносились невеселые мысли. Зачем мне дана вторая жизнь? Неужели для того, чтобы я опять отнимал чужие? В прошлой жизни я не забрал и сотой доли жизней, что отнял в этой, я никогда не хотел быть убийцей. В прошлой жизни я убивал, чтобы защитить чужих мне людей, которых я никогда не увижу, и которые не подозревали, какую цену платили военные за их спокойную жизнь где-то там, за тысячи километров. Но здесь-то для чего я опять убиваю? Я нечего не хотел, ни власти, ни богатства, я убивал за Империю и за семью не для того чтобы выжить, а для того чтобы спокойно жить.