Возрождение

И уже через полгода группа запорожских прокатчиков работала в Новосибирске на тонколистовом стане. Электрокабель, который успели извлечь из подземных тоннелей (более девятисот километров), помог доукомплектовать десятки оборонных заводов на востоке страны. А основная часть оборудования «Запорожстали» поступила на Магнитку, где очень скоро был построен среднелистовой цех, давший стране броню из высоколегированной стали.

По характеру Дымшиц – полная противоположность Кузьмину: в оценках бывал порою категоричен, но тоже отлично знал стратегию дела и был, можно сказать, мастером тактического руководства. Любил смелые инженерные решения, мог поддержать новатора и мог осадить болтуна. Строители вообще народ специфический: на их планерках звучали, случалось, совсем не парламентские выражения. И хочу не упустить,– мягкий и доброжелательный Кузьмин тоже умел в этой обстановке отстаивать свою позицию принципиально и твердо.

Между строителями и эксплуатационниками обычно согласия нет, но Кузьмин и Дымшиц всегда находили общий язык, и конфликтов между ними я не припомню. Обком партии постоянно влиял на их отношения. В вопросе о графике оба с первых дней были со мной согласны, и в итоге он стал реальностью. Строгий суточный график увязывал воедино работы, производимые разными управлениями, помогал контролировать твердые сроки ввода объектов. Это была общая наша победа.

Тщательно составленные графики размножались потом в типографии в виде небольших книжечек. Эти книжечки были не только у строительного начальства, но и у мастеров, прорабов, партийных, профсоюзных, комсомольских работников, у журналистов, приезжавших на стройплощадку. Они способствовали гласности, что для становления коллектива также необходимо. Одно дело, когда человек ковыряется на своем участке, не ведая, что творится вокруг, и совсем другое, когда он в курсе всего, что происходит на стройке, знает свое место в общем строю.

Но, разумеется, ввести график – это полдела. Надо было добиться повседневного контроля за его выполнением, широкой и опять-таки гласной отчетности. Строители решили и эту задачу, создав аппарат диспетчерской службы. Главным диспетчером стал Григорий Лубенец, нынешний министр строительства предприятий тяжелой промышленности УССР. (Вообще на наших заводах и стройках выросло немало хороших партийных и хозяйственных руководителей.) Тогда это был молодой здоровенный парень, он сидел в окружении десятка телефонов, ухитрялся все видеть, все помнить, всюду поспевать и в 17.00, когда проводился ежедневный диспетчерский рапорт, мог ответить на любой возникавший вопрос. Кончились пустые пререкания, ссылки на то, что чего-то не обеспечили, не завезли, – данные всегда были точны.

Мне нравилось бывать на совещаниях строителей: оперативки у них действительно проводились оперативно, пятиминутки не растягивались на два часа. Само собой, далось все это нелегко, приходилось преодолевать инерцию, бороться с психологией «авось да небось», но постепенно начал налаживаться порядок, стройка входила в ритм, и если случались неувязки, то разрешались они без проволочек.

Помню, в начале мая 1947 года в малом зале обкома мы проводили собрание партийно-хозяйственного актива Запорожстроя. О ходе работ докладывал Дымшиц, выступал и Кузьмин, со скрупулезной обстоятельностью перечисливший требования к строителям, брали слово рабочие. Заключать собрание пришлось мне, и я подчеркнул, что необходимо сконцентрировать силы на пусковых объектах – тогда это были ТЭЦ и доменная печь:

– Обстановка складывается весьма необычная. Даже при самом богатом опыте вы должны признать, что с такими темпами строительства, с такими масштабами сталкиваетесь впервые. А срок ввода является для всех нас безусловным. Без сосредоточения сил на пусковых объектах, без создания, если можно так выразиться, ударного кулака в сроки мы не уложимся. На некоторых участках, в частности на таком важном объекте, как домна, мы пока что действовали, как говорится, не кулаком, а растопыренной ладонью. А это не сильный удар.

Все мы учились в тот год и этот прием – собирать силы в кулак – приняли затем на вооружение. Он был замечен и оценен всей страной. Восстановление «Запорожстали» и Днепрогэса признано классическим образцом концентрированного сосредоточения сил и средств на ударных участках всенародного строительства. Впоследствии именно так велись многие наши крупные стройки. Так возводились сверхмощная домна № 9 в Кривом Роге и стан «3600» в Жданове, Волжский автозавод и КамАЗ; этот опыт используют и сегодня нефтяники и газовики Тюмени, строители Байкало-Амурской магистрали.

Пользуясь случаем, хотел бы подчеркнуть самую тесную взаимосвязь вчерашнего дня страны, пройденного нами пути, с постановкой новых задач. Год от года возрастают размах наших планов, масштабность и сложность проблем, и решать их приходится на новом уровне, по-новому. Но при этом необходимо учитывать богатейшую практику строительства социализма, исторический опыт партии и народных масс.

Сейчас, например, программа особого значения – комплексное освоение недр и развитие производительных сил Западной Сибири. Это поистине великая стройка нашего времени, превосходящая по своему размаху, по объему капиталовложений, по сложности технических и транспортных задач все, что было у нас в прежние годы и пятилетки. Тем более важно, учитывая накопленный опыт, не допустить здесь распыления сил. Все настоятельнее встает задача своевременной концентрации ресурсов на главных направлениях, верного определения приоритетов, то есть очередности решения проблем в соответствии с их значением для народного хозяйства.

Умение выявить те конкретные звенья, где ценой минимальных затрат можно получить наибольший и быстрый эффект, умение подойти к решению любой задачи с точки зрения конечных результатов – именно в этом состоит искусство планирования, да и вообще хозяйственного руководства.

Словом, если говорить ленинским языком, выделение тех звеньев, ухватившись за которые мы можем вытащить всю цепь, по-прежнему имеет для нас решающее значение. И впервые я по-настоящему начал это понимать, осознал на основе собственного опыта в напряженный и боевой год запорожской стройки.

3

С первых дней пребывания в Запорожье, помимо организаторской работы, как уже сказано, пришлось уделять большое внимание работе партийно-политической. Эти вопросы решались фактически одновременно. Сложность состояла в том, что, в отличие от устоявшихся коллективен, все у нас тогда было в движении. Надо было решать вопросы жилья, быта, сферы обслуживания. Ведь ежедневно приезжали на стройку сотни людей – демобилизованные воины, монтажники из других областей, наши металлурги, возвращавшиеся из Сибири, с Урала, местные жители, которые были угнаны в Германию, молодежь из окрестных колхозов. Люди становились на партийный учет. И уже в ходе работ надо было присматриваться, кто чего стоит.

Из лучших людей стройки шло пополнение партийных рядов. На Запорожстрое за первую половину 1947 года мы приняли в ряды ВКП (б) почти вдвое больше рабочих, чем за весь 1946 год, среди них был, например, монтажник Иван Румянцев, имя которого гремело в те годы. Таким образом укреплялось боевое ядро многотысячного коллектива, и важно было напомнить людям, что секретарь партийного комитета – это прежде всего политический руководитель, а каждый коммунист – это политический боец.

На одном из пленумов обкома мне пришлось критиковать секретаря Нововасильевского райкома КП(б)У. Работник он был в общем хороший, инициативный, но чрезмерно увлекся хозяйственными делами, ушел в них с головой. Я сказал тогда, что секретарь райкома – это в первую очередь крупный политический работник, представитель ЦК нашей партии в большом административном районе. А выступления некоторых наших секретарей похожи больше на доклады хозяйственников – в них не чувствуешь политической линии. Вот и нововасильевский секретарь хорошо говорил о тракторах и волах, а как дошел до партийной работы, сразу забуксовал. Так не годится! В партийной работе необходим прежде всего политический анализ обстановки. Тогда и к хозяйственным делам будешь знать, с какой стороны подступиться.

В дни, когда отставали строители «Запорожстали», когда большие трудности испытывал Днепрострой, я все время слышал: дайте цемент, и дело пойдет на лад. Многим казалось, что все упирается в нехватку материалов. Нехватки, конечно, были, но было в то же время ясно: о собственных просчетах люди думать разучились. За беготней, спорами, сиюминутными заботами смещалась перспектива, терялось главное. Листая сейчас стенограммы пленумов, конференций, активов, вижу, как часто тогда приходилось мне говорить именно об этом.