Возрожденная душа

Полностью черные глазные яблоки, глубоко впавшие в глазницы, смотрели в ответ без малейшего намёка на эмоции. Глаза убийцы. Они напоминали ей глаза паука или акулы.

Остальная часть его лица оставалась скрытой за блестящим черным покрытием, похожим на раковину. Шлем на его голове, казалось, был прикреплен к панцирю, выступы-рога торчали сверху, придавая зверю вид викинга.

Он запрокинул голову и протянул деформированную, похожую на когти руку с древовидными пальцами, искривленными в странные положения. Крючковатый палец провел по её щеке, дыхание сбилось, мышцы задрожали. Кончик когтя вонзился в уголок глаза, и по лбу потекла струйка тепла. На панцире, из маленького отверстия, похожего на рот, высунулся длинный скользкий красный язык и коснулся её кожи.

— Ааа! — вскричала она, но быстро сжала губы.

Когда язык скользнул обратно в его рот, его руки схватили её за макушку и резким рывком повернули в сторону.

Она тяжело дышала.

«О, господи. Он собирается свернуть мне шею».

Лёгкое дуновение коснулось её уха, и она вздрогнула. Зверь, казалось, оценивал её, принюхиваясь сзади и резко поглаживая своими тонкими пальцами её макушку.

За что?

Она захныкала от преследующего жжения от каждого его касания её затылка.

Взмахом руки он отпустил её и, оставив раскачиваться, пошёл прочь, пока, наконец, не исчез из поля зрения.

Калла затаила дыхание, прислушиваясь к шагам, к чему-нибудь, что могло бы сказать ей о возвращении охотника.

Ничего.

Извиваясь, она повернула голову к Зику.

— Зик, — прохрипела она. — Зик, проснись! — Она напрягла мускулы на ремнях боласов, извиваясь ровно настолько, чтобы её тело снова раскачивалось. Она раскачивались взад и вперёд, пока не ударила Зика в бок.

— Зик!

Тем не менее, демон не двинулся.

— Проснись! Зик! Пожалуйста! — её голос медленно возвращался, становясь громче. — Зик! — Её тело замедлилось, пока она, наконец, не перестала раскачиваться.

Он дёрнулся и закашлялся, сделав глубокий вдох воздуха, и он открыл глаза.

Слава Богу. Даже если эта монстроподобная штука убьёт их обоих, по крайней мере, она не будет чувствовать себя такой одинокой и уязвимой, как минуту назад.

— Зик, ты в порядке?

— Ты видишь, что я в порядке? — Он повернулся к ней лицом. — Где оно?

— Он ушёл около минуты назад. Мне так страшно сейчас.

Руки Зика также были связаны по бокам.

— С тобой всё будет в порядке, Калла. Просто сохраняй спокойствие, ладно? — Он взглянул на себя. — Видишь кинжал у меня на бедре?

Лезвие, пристегнутое к кобуре, сверкнуло перед ней.

— Да.

— Можешь пошевелить руками? — спросил он, и его спокойный голос стал спасательным кругом для сковавшей её паники, словно, какой бы план он не придумал, он будет выигрышным.

— Да, — снова сказала она.

— Я собираюсь повернуться к тебе.

— Зик… — давление в её голове почти придало её голосу гнусавый оттенок. — А если я его уроню?

— Не уронишь.

Будь она проклята, если он реально полагается на неё, чтобы спасти их жизни, они могли бы просто подождать, пока охотник за головами не сделает всё своими руками. Она видела фильмы, в которых жертвы безукоризненно придумывали и действовали всегда одинаково — смехотворные сценарии, в которые даже кинозрители не хотели верить.

И сейчас это Калла висит, в реальности, пока она вытянула пальцы и сжала их так сильно, как только могла.

Зик переместил своё тело, как и она раньше. Каждый раз, когда он подкачивался ближе, её глаза были прикованы к кинжалу на его бедре, с каждым его витком, её сердце билось быстрее. Её пальцы вытянулись, когда рукоять кинжала дразнила своими покачиваниями.

Ближе.

Нетерпение охватило её.

Ближе.

Дыхание Зика коснулось её шеи, и с каждым взмахом он подплывал всё ближе и ближе.

— Зик, — её голос сорвался от желания заплакать. — Я не справлюсь.

Он перестал раскачиваться, хотя его тело всё ещё раскачивалось взад и вперед.

— Калла, я собираюсь кое-что попробовать. Пожалуйста, не ненавидь меня за это.

Как она могла его возненавидеть? Зик оставался единственной причиной, по которой она не впала в истерику.

Он стал дёргаться, как и прежде, быстро раскачиваясь. Ближе и ближе, пока… боль не пронзила плечо.

Калла подавила желание закричать.

Клыки вонзились в её плоть, Зик придвинулся на дюйм ближе. Ожог от разорванной кожи скользнул по её плечу, её кожаная куртка была единственным его сдерживающим фактором, иначе он бы оторвал ей кусок плоти.

Когда он укусил её ещё сильнее, её дрожащая рука потянулась, сжимая ремни, пока кончики её пальцев не свело судорогой. Ей хотелось закричать. Вместо этого она схватилась за кинжал, борясь со скованностью, которая умоляла её бросить его, и её пальцы были так вытянуты, что они почти не сгибались по её команде.

Клыки Зика вышли из плеча, и он оторвался от неё.

— Извини, детка. Я знаю, что это чертовски больно. — Наконец он перестал раскачиваться рядом с ней. — Это не земная сталь. Будь осторожна. Он прорезает практически всё, как масло.

Её дрожащие руки начали неметь, пока она осторожно поворачивала кинжал в пальцах, чтобы лезвие оказалось обращённым вниз. Направляя его острый край вдоль веревки, она принялась за сталь, связывающую её руки по бокам.

Жгучее ощущение пронеслось по её шрамам, когда лезвие вонзилось в её запястье чертовски близко к кости.

Цепь лопнула, чай резкий удар заставил её выронить кинжал.

— Вот дерьмо! Дерьмо!

Зик резко выдохнул и зашипел.

Однако её руки были освобождены. Она сжала мышцы живота и трясущимся телом заставила себя подтянуться к боласам. С каждой унцией силы, которую ей предоставила кровь Алекси, она дергала ремни, чтобы оторвать металлические сферы боласов.

— Я не могу их разъединить!

— И ты не сможешь Но я смогу. Дотянись до меня, Калла.

Она откинулась назад, снова повиснув вниз головой, и сделала, как велел Зик, покачиваясь, пока не вцепилась в цепь, обернутую вокруг его тела. Её пальцы скользнули под звенья, и она потянула так сильно, как только могла.

Зик изогнулся, сгибая руку, пока она не высвободилась.

— Держись за меня, хорошо?

Призрачное ощущение пробежало по её коже, оставляя за собой мурашки, и она откинула голову назад.