Возрожденный Обескрыленный Мир
Шрифт:
— Ты развязала войну! Ты убила тысячи ни в чем неповинных людей! И что теперь? Ты счастлива? — глаза ее сестры злобно горели огнем. Огнем ненависти.
— Прим… нет… прости… Я не спасла тебя, не спасла…
— У меня была вся жизнь впереди! но ты… ты отняла ее!
— Мне так жаль, так жаль, так жаль…
— Тебе никогда никого не было жаль. Все, что ты делала, ты делала только ради себя, разве нет?..
Китнисс под толщей одеял металась и никак не могла проснуться.
— Я хотела спасти тебя…
— Нет. Я тебя ненавижу, ты убила меня, убила нас всех… —
— Неееет, — закричала она, только ее крик застрял где-то в горле.
Наконец, Китнисс, продираясь сквозь дебри сна, открыла глаза… Скинув с себя одеяла, она села. Ее трясло. От бесконечного холода, от нескончаемого чувства вины… Проведя рукой по лицу, она ощутила влагу. Что это? Не сразу до нее дошло, что это слезы.
Китнисс обхватила колени руками, чтобы хоть как-то согреться и, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотала, — Это я ее убила, я, я, я…
Вдруг она вскочила и заметалась по дому. Схватив графин со стола, Китнисс запустила его в стену, потом принялась за подушки — распотрошив несколько, она перебралась в кухню, сметая все на своем пути…
Это я, это я, это я
Как заведенная она твердила без конца одну и ту же фразу…
Кухонная утварь полетела на пол, разбиваясь вдребезги. Как и ее жизнь после смерти Прим…
Бесполезно. Ее не вернуть.
Никогда.
Она не хотела больше этих мучений… но как? Как избавиться от этого кошмара?
Ответ всплыл как-то уж очень просто.
Смерть.
Тогда она обретет долгожданный покой, а самое главное — встретится с отцом и Прим…
Выход казался таким заманчивым, таким простым… Где-то на задворках души мелькнуло — а как же Пит?..
Никак.
Она не в силах ему помочь…
Не давая себе возможности передумать, Китнисс сунула ноги в ботинки и прямо в пижаме смело выскочила за дверь. Ледяной холод вцепился в горло, не позволяя вздохнуть. Ничего. Ей недолго осталось мерзнуть на этом свете…
******
Питу в очередной раз не спалось. С некоторых пор спал он все хуже и хуже. Он уговаривал себя, что Китнисс тут ни причем… Хотя понимал — с приходом зимы они совершенно перестали видеться, а его неумолимо тянуло к ней…
В конце концов, неужели он не может навестить ее? По-дружески. Просто спросить как дела и убраться восвояси…
Всего минута.
Одна минута.
Пит оделся и наспех накинул куртку и шапку, не давая себе времени придумать кучу предлогов, чтобы не ходить к ней, он вышел на улицу.
За ночь порядочно намело. Надо бы расчистить дорожку от снега… К черту. Иначе он передумает.
Утопая в сугробах, Пит с трудом подобрался к ее дому — с протезом месить снег, было не так-то просто.
Он уже собирался подняться по ступеням крыльца, когда дверь неожиданно отворилась, и Китнисс, в одной пижаме, вылетела наружу. Не успев затормозить, девушка врезалась прямо в него… Чтобы сохранить равновесие, оба вцепились друг в друга.
— Это я, это я, это я… — продолжала бормотать Китнисс, слезы заливали ее лицо, а тело сотрясала крупная
дрожь… Это все холод? А может быть чувство вины? Или… его объятия так действуют?.. Поди, разберись…— Нет, нет, это не ты… не ты… — он чуть не задохнулся от неожиданности. Она была так близко и это было так… слишком.
Постепенно всхлипы затихли.
— Китнисс, пойдем в дом… — бережно ее приобняв, Пит открывает дверь и попадает в мир хаоса…
Повсюду битое стекло, раскуроченные подушки, сломанная портретная рамка валялась тут же…
— Я…
— Не объясняй, я все понимаю… — Пит подвел ее к дивану, усадил на краешек и решил хоть как-то прибираться, чтобы можно было передвигаться по дому без происшествий. Заодно он ставит чайник на плиту, зачем-то поднимается на верх.
— Я набрал горячую ванну… Тебе нужно согреться, а я пока заварю чай, — Китнисс вздрагивает, не сразу замечая, что он вернулся.
Когда она спустилась, гостиная преобразилась — исчезли все следы ее недавней истерики, чайник весело кипел на плите, а Пит уже что-то увлеченно готовил. Надо же. Ее жилище показалось даже уютным… До Китнисс вдруг дошло, что уют поселился здесь только с приходом Пита…
— Садись, тебе надо поесть.
— Спасибо… за то… за то…
— Пожалуйста! — он улыбнулся ей, совсем как раньше.
— Но я должна объяснить…
— Китнисс, у всех нас бывают особенно тяжелые дни. И каждый справляется, как может…
— И как справляешься ты?.. — она не могла не спросить…
Что он мог ей сказать? Что напивается до чертиков?
— По-разному…
— Мне жаль…
— Все дело в Прим? — сменил он щекотливую для него тему.
— Да… Она снится мне… ее глаза… она ненавидит меня… говорит, что я…
— Что это ты во всем виновата? — Пит понимающе глянул на нее. Ему ли не знать, каково это — видеть такие сны.
— Но ведь так и есть, я ее не уберегла!
— Китнисс, это чувство вины играет с тобой в свои грязные игры, уж поверь мне… Прим была доброй и чистой. Ты можешь представить, чтобы она хоть кого-то ненавидела?
На глаза снова навернулись слезы — Прим не должна была умереть, она не заслуживала… Но Пит прав… Прим, которую она помнит, не была способна на ненависть.
— Помни о том, что если бы не ты, Прим наверняка бы погибла на Арене 74-х Игр. Все началось на той самой Жатве, но не ты вытянула ее имя из шара… Ты делала все, чтобы спасти сестру и не твоя вина, что вышло иначе. — странно, но в этот момент Пит не сомневался, что так оно и было, точнее он помнил это.
— Спасибо тебе. Ты умеешь меня успокоить. Как никто… — чуть хрипловатым шепотом добавила она и слегка покраснела.
— Кстати о покое. Тебе нужно отдохнуть… — Пит улыбался ей открыто и нежно, как когда-то давно… в другой жизни… до охмора. У нее даже дыхание перехватило.
— Ты прав, — Китнисс вдруг осознала, как сильно устала. Даже язык немного заплетается.
Если Пит и подумал что-то, увидев её постель у камина, то ничего не сказал. Он уложил ее, как маленькую девочку, подоткнув края одеяла. Даже одна целая подушка нашлась.