Возвращая к жизни
Шрифт:
– Нет. – Сказала Бо охрипшим голосом.
– Ты была права, в тебе нет ни капли благородства.
– Как ты себя чувствуешь?
Как она себя чувствовала? В голове Али пронеслось все, что ей пришлось испытать за последние восемь часов: леденящий душу ужас при виде направленного на Винтер пистолета, безграничный страх при мысли о том, что еще одна женщина, которую она любит, может погибнуть, бессильная ярость от бессмысленных смертей, с которыми она сталкивалась ежедневно. Мысленно она увидела Сэмми: вот сестра смеется, рассказывая ей об очередном новом приключении. А вот она лежит на стальном столе, холодная и неподвижная. Она могла потерять Винтер, но этого не случилось. Она могла погибнуть сама, но уцелела. Она была жива, она победила. Али почувствовала себя свободной, бесшабашной. Она выдавила
– Принимая в расчет все обстоятельства, чувствую я себя очень даже неплохо, – наконец, сказала Али. Она обхватила груди и стала водить по ним руками, вспенивая гель. – Пожалуй, ты можешь уйти. Думаю, со мной ничего не случится.
– Я бы предпочла остаться, – сказала Бо дрогнувшим голосом. – Ты безумно красиво смотришься отсюда.
Али залилась румянцем: в голосе Бо безошибочно угадывалось желание. Ей нравилось возбуждать ее, и у нее не было ни душевных, ни физических сил делать вид, что это не так. Али обвела большими пальцами свои затвердевшие соски.
– Я бы все же предпочла, чтобы ты ушла.
– Ты ведь знаешь, что я смотрю на тебя?
Али погладила груди, слегка их сжала. Внутри у нее все трепетало. – Да.
– Ты же знаешь, как это на меня действует? – спросила Бо.
Али прислонилась к стене, ноги у нее вдруг подогнулись. Ей не хотелось думать про Сэмми или про то, какой бессмысленной и несправедливой могла быть судьба. Не хотелось снова прокручивать в голове те несколько секунд, когда ей казалось, что она может потерять Винтер и ее ребенка. Она больше не могла выносить боль, терзавшую ее душу и тело. Все, чего ей сейчас хотелось, – это освободиться от страданий, хотя бы, на несколько милосердных мгновений. Разве она хотела так многого?
– Пока я не попросила тебя сказать это, тебе лучше уйти. – Сказала Али, чувствуя, что говорит задыхающимся голосом.
– Неужели все будет так плохо? Если я скажу тебе, что чувствую? – резко спросила Бо, словно догадавшись, о чем думала Али. – Если скажу, что представляю свои руки там, где сейчас твои? Представляю, что это я ласкаю твою грудь и глажу большими пальцами твои соски?
Али сильнее сжала себе грудь, ее пальцы обводили соски. Когда до нее дошло, что она делает, у нее вырвался дрожащий стон. – Если кто-нибудь из нас не остановится, потом мы пожалеем об этом. – Сказала Али.
– Это почему? – Бо подошла ближе и прижала ладонь к стеклу. – Я не стану открывать дверь, обещаю.
Али приложила свою ладонь к ладони Бо с другой стороны кабинки. Вид собственных дрожащих пальцев потряс ее. – Я верю тебе. Просто я не уверена, что сама не попрошу тебя открыть дверь.
Бо убрала руку. – Я пойду в комнату. Тебе нужно прийти в себя после всего, что сегодня произошло. Вдобавок, я не хочу, чтобы ты о чем-то пожалела, после нашего первого раза.
– Бо! – прошептала Али, сама не зная, что она хотела сказать. – Прости меня. Я хочу тебя. Уходи. Останься.
Когда тень Бо мелькнула и исчезла, Али ощутила разочарование, смешанное с облегчением. Сейчас она была явно не в той форме, чтобы получить полноценное удовольствие от секса. Но, когда она стала намыливать себе живот и бедра, ее тело задрожало. Али задумалась, может. Винтер и права. Секс ради секса. Просто для удовольствия. Может, у нее и в самом деле получится?
Глава шестнадцатая
Бо присела на край кровати и вцепилась в матрас обеими руками, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Уйти оттуда оказалось труднее, чем найти в горящее здание. Она привыкла без оглядки нестись навстречу опасности, жила на адреналине, который получала в опасных для жизни ситуациях, выходя из них целой и невредимой. Этот экстаз был сродни оргазму, а удовлетворения от него, зачастую, было и того больше. День за днем Бо училась противостоять неопределенности, страху и уязвимости, дразня смерть и выходя из этой схватки победителем. Но Али Торво оказалась опаснее пожара пятой категории. Она проникла в ее голову, забралась под кожу, с каждым днем пробираясь все глубже в душу и ставя
под сомнение все, о чем Бо думала, к чему стремилась и в чем нуждалась, пробуждая в ней какой-то животный голод, неподконтрольный рассудку.Очертания тела Али за стеклом, но которому стекали струи воды, были живым воплощением произведения искусства. Округлость груди, изгиб бедер, плавные линии рук и ног, от которых было невозможно оторвать взгляд, вместе создавали почти потустороннюю, мистическую красоту. Впрочем, реакция Бо на это прекрасное видение за стеклом была отнюдь не платоническая. У нее за плечами был солидный опыт по части женщин: бурные игры в постели, секс-марафоны, растягивавшиеся на все выходные, и даже несколько нежных ночей. Но еще никогда, ее не охватывало столь острое желание прикоснуться к женщине, что от боли, сводившей низ живота, к глазам подступали слезы. Открой она дверцы душевой кабины, она бы вряд ли спокойно выдержала один поцелуй. Либо она полностью утратила бы контроль над собой и кончила, лишь прикоснувшись к этой женщине, либо взяла бы ее слишком грубо и слишком быстро. Однако Бо не хотела, чтобы все произошло именно так, даже будь Али полностью здоровой, без этого ранения. Проблема была в том, что, похоже, она не могла себя контролировать, как обычно. Бо привыкла сама задавать ритм, насколько быстро и жестко ну, или медленно – действовать, но стоило ей лишь посмотреть на Али, как она теряла над собой контроль. В данный момент, она определенно не могла позволить себе рисковать и дотронуться до Али. Не сейчас, когда она была не совсем здорова. Бо понимала, что могла с легкостью сорваться.
Боже, да что с ней такое? Какого черта она воображает, как ласкает Али? Она привезла доктора домой и осталась здесь, чтобы позаботиться о ней. А не переспать! Бо в отчаянии уронила голову на руки, пытаясь вернуть хотя бы остатки разума в затуманенный страстью мозг,
Услышав звонок мобильного, Бо, все так же понурив голову и не открывая глаз, достала телефон из кармана и ответила на звонок: – Кросс.
– Это же тебя показывали по телевизору, да? – услышала Бо. – Прямо в центре какой-то перестрелки? – Судя по голосу, Джилли была одновременно очень напугана и зла.
– Это была никакая не перестрелка…
– Тебе не пришло в голову, что вообще-то было нужно мне позвонить?
Бо подавила в себе желание оправдаться. – Прости.
– Знаешь что, Бо, иногда одних извинений мало. Если ты не хочешь, чтобы о тебе беспокоились, это еще не значит, что мы этого не делаем.
– Джилли, – устало вздохнула Бо. Ее сестра очень редко злилась на нее по-настоящему, а когда это случалось, то практически всегда из-за того, что Бо не на шутку задевала ее. – Только не обижайся, но сколько лет ты за меня все волнуешься и волнуешься, может, уже хватит?
– Это никогда не закончится. Бо. Неужели ты этого не понимаешь? Когда любишь кого-то, невозможно перестать заботиться и беспокоиться о нем.
– Может, я сыта по горло тем, что кто-то переживает за меня всю дорогу. – Бо мутило внутри. На нее обрушилось возбуждение, бессилие и отчаяние, она чувствовала себя совершенно без сил, измученная тревогами, сначала из-за Бобби, а потом из-за Али. В довершение ко всему, сейчас она причиняла боль человеку, ранить которого ей не хотелось ни при каких обстоятельствах. – Вдруг, однажды, ты поймешь, что я не стою того, чтобы за меня волновались.
– Бо, черт возьми…
– Прости, Джилли, договорим позже. – Бо отключилась и потерла телефоном лоб. Она подумала, а не совершила ли ошибку, переехав к Джилли и вторгнувшись в жизнь сестры снова? Она скучала по ней, когда они были вдалеке друг от друга, но эта дистанция, которую Бо поддерживала годами, используя в качестве предлога свою работу, переносилась куда легче, чем чувство вины.
– У тебя все нормально? – спросила, стоявшая в дверях Али, хотя было очевидно, что у Бо все далеко не в порядке. Судя по ее виду и по голосу, ей только что хорошенько досталось. Кем бы ни была эта Джилли, она значила для Бо больше, чем временная подружка. Али затянула потуже свой махровый халат, будто ткань могла отгородить ее от правды, знать которую ей, кажется, совсем не хотелось. Но после смерти Сэмми она дала себе зарок, что больше никогда не будет прятаться от суровой реальности. Тебе нужно идти, Бо. Позаботься о… своей жизни.