Возвращение Безмолвного. Том II

Мы встречаемся с ним в его загородном доме, расположенном в районе Денни-Блейн на востоке Сиэтла. Самая престижная область города, где стоимость недвижимости начинается от 2.5 миллионов долларов. Однако Эдвард может себе это позволить.

Крепкий на вид мужчина. Не скажешь, что ему уже 60 лет. Брюнет, гладко выбрит, смешанной этничности. Отец — немец, мать — кореянка. В отличие от многих своих коллег по цеху из области IT, которые даже добившись богатства и признания, выглядят чудаками не от мира сего, Эдвард держится уверенно. Черты лица правильные, но его нельзя назвать красавцем.

С детства ему приходилось бороться с насмешками сверстников из-за врождённой болезни — витилиго[1]. По словам Эдварда, это закалило его характер и дало нужную подготовку, чтобы преуспеть в ещё более жестоком мире бизнеса.

Нельзя также назвать его взлёт к вершине среди технологических гигантов лёгким или гладким. Парагон несколько раз находился на грани банкротства. Акционеры смещали Эдварда с поста Генерального директора, но он неизменно возвращал себе власть. Почему?

Ответ скрывается внутри его черепной коробки. Именно Мистер Анкрайт разработал революционный Искусственный интеллект вместе с Сотаро Кобаяши. В прошлом друг и деловой партнёр, ставший соперником и основавший компанию Кайто Инк. Чтобы определить интеллектуальные и креативные способности своего творения им даже пришлось создать свой собственный тест. Теперь тест Анкрайта-Кобаяши используется по всему миру для измерения потенциала ИИ, как и множество других его изобретений.

Обмен любезностями не занимает много времени. Мистер Анкрайт хочет поговорить о своём новом детище — Виашероне. Должно быть сейчас о новейшей Массовой Многопользовательской Ролевой Онлайн-Игре не слышал только человек, находящийся в коме. И то, реклама непрерывным потоком, льющаяся с экранов телевизоров и Морфеев, могла не оставить этому индивиду шансов.

Первый вопрос, который я задаю Эдварду: “Почему онлайн игра? Почему после череды блистательных изобретений — DDVR-очки, ИИ, совершенные автомобили с автопилотом, андроиды-помощники, Li-Fi. Всё это и даже больше. Почему какая-то игра?”

Мистер Анкрайт смеётся.

— Видишь ли, Джим, после того, как я решил многие серьёзные вопросы, закрыл насущные проблемы человечества, я хочу сделать кое-что для себя. И таких людей, как я.

— Каких людей? — уточняю я.

— Мечтателей, — улыбается собеседник. — Тех, кто хочет знать, что там за горизонтом, на вершине горы, в Марианской впадине, на поверхности Марса и Сатурна. Земля оказалась слишком мала для нас, а страсть к исследованиям и духу приключений никуда не делась. Однако есть и ещё одна причина. Я родился в бедной семье, Джим, это широко известно. И моими лучшими друзьями с детства были книги. Ты должно быть слышал уже одну мудрую мысль, которую высказала Урсула Ле Гуин, перефразируя старика Толкина, но я попробую процитировать её для твоих читателей, что ещё не знакомы с ней.

Лицо Эдварда принимает задумчивый вид. Негромким голосом он декламирует, и весьма выразительно.

— Самый старый аргумент против Научной Фантастики является одновременно самым поверхностным и самым глубоким: утверждение, что Фантастика, как и всё Фэнтези, является побегом от реальности. Это утверждение поверхностно, когда оно сделано поверхностными людьми. Когда страховой брокер говорит вам, что Фантастика не имеет отношения к реальному миру, когда первокурсник по химии сообщает вам, что наука опровергает мифы, когда цензор запрещает книгу, потому что она не соответствует канонам соцреализма — это не критика; это узколобая нетерпимость. Если и стоит ответить на такую претензию, лучший ответ даёт Толкин, автор, критик и учёный. Да, сказал он, Фэнтези — это побег, и в этом его слава. Если солдат попадает в плен к врагам, разве мы не считаем его долгом сбежать? Ростовщики, незнайки, деспоты всех нас посадили в тюрьму; если мы ценим свободу мысли и души, если мы боремся за свободу — мы просто обязаны совершить побег, и прихватить с собой как можно больше других людей!

Магия исчезает и он возвращается к своему обычному расслабленному состоянию.

— Я бежал в книги от той реальности, что окружала меня в детстве. От агрессивных сверстников, от бедного грязного райончика в Детройте. От безнадёги. Можно сказать при желании, что это была трусость и мне следовало драться с этой реальностью лицом к лицу. Я говорю иначе. Если бы не книги, которые дали мне надежду и показали иную жизнь, я бы не сидел здесь с тобой, — Мистер Анкрайт задумчиво вертит в руках очки на протяжении всего разговора.

— Мой отец пахал на двух работах, чтобы обеспечить лучшую жизнь мне и моим братьям, и сёстрам. Моя мать потратила кучу сил, чтобы воспитать нас достойными людьми, но именно книги показали мне, что “там”, есть что-то ещё.

Я стараюсь не перебивать его, поскольку мой собеседник не любит распространяться про своё прошлое.

— Через них я познал другую реальность, где есть настоящая дружба, преданность и честь, где люди умирают не за клочок земли, из которого бьёт нефть, а за идеалы и убеждения. И теперь я хочу помочь сбежать в этот мир остальным. Я не претендую на то, что совершу что-то великое. Всего лишь хочу дать эту опцию тем, кто в ней нуждается.

— Звучит хорошо на бумаге, Мистер Анкрайт, но чем Виашерон будет отличаться от сотен других игр, что выходили до неё?

— Тем, что это будет первая игра, которая задействует весь потенциал DDVR-очков и самый передовой ИИ. Я зову его Демиург. Он будет следить за порядком. Он будет создавать и воплощать контент, используя лекала, предоставленные ему дизайнерами. Он оживит НПС, наделив их характерами, амбициями и предпочтениями. Он превратит простые декорации в реальный мир, куда смогут сбежать все желающие от своих проблем. И если хотя бы несколько человек найдут в этом мире что-то важное для себя, поддержку, друзей и надежду, я буду считать свою миссию выполненной.

— Признаться я удивлён вашим словам. Обычно создатели рекламируют геймплей, когда пытаются убедить потенциальных клиентов приобрести игру. Восхваляют реалистичную графику, физику и звук. А вы толкуете в каком-то метафизическом ключе. Вы уверены, что найдёте целевую аудиторию для такой игры?

Директор Парагона улыбается и возвращает очки на место.

— Я уверен, Джим. Когда люди побывают в Виашероне, они поймут, что я предлагаю им чудо, а не фальшивку. Пусть дела скажут за меня вместо любых слов.

— Что ж, это смелый подход. Будет любопытно посмотреть, какой результат он принесёт вам. А как вы можете прокомментировать всплывший в сети отчёт бета-тестеров? Там Виашерон ругают, не выбирая слов. Жалуются на несправедливость, отсутствие баланса между классами. Даже взять вашу “фишку”, ранговость способностей и заклинаний, она же напрочь убивает баланс. Как могут соревноваться игроки на равных, если какой-нибудь файрболл одинакового уровня у них будет наносить разный урон?

— Никак, — просто отвечает Эдвард. — Виашерон от предшественников в том числе будет отличать совсем другой подход. В детстве я заметил, что попытки разработчиков искусственно уравнять всех и вся, приводят только к большему неудовольствию и обидам среди фанатов. Игра превращается в парад жалоб, в соревнование, кто громче заплачет. Где классы режут один за другим в угоду недовольным. Всё, что остаётся, это изуродованный труп прекрасной игры, вокруг которого сидят игроки, так и не получившие то, чего они действительно хотели.

— Чего же?

— Чуда. Того самого бегства от реальности в сказку. Знаешь, Джим, что отличает сказку от стерильной выхолощенной игры?

— Думаю, сейчас вы мне расскажете.

Эдвард смеётся.

— Безусловно. В сказке есть высокие риски, а также высокие ставки. Я имею в виду награды.

— Звучит, как казино.

— В чём-то ты прав. Давай снова обратимся к Толкину. Если бы хоббиты не попали в курган к умертвиям, они бы не нашли нуменорские мечи. Шансы погибнуть там были весьма велики, но в результате четвёрка из Шира получила чудесную награду. Если смотреть с точки зрения игры, этот “энкаунтер” спроектирован из рук вон плохо. Умертвия слишком высокого уровня, нашим игрокам нечего им противопоставить. Однако благодаря храбрости и хитрости, они превозмогают.