Возвращение блудного Брехта

— Андрей Иванович, — Брехт поплотнее закутался в полушубок. Солнце-то солнцем, но ветер холодный, да и от пруда ближайшего тянет сыростью и холодом. Вроде выходили из терема вполне тепло было, так что в одних кафтанах двинулись к облюбованной беседке, а здесь в тени сразу стало ясно, что третье мая — это не третье июля. Потому, Иван Яковлевич послал за двумя полушубками, сейчас сидели завернувшись в них. Ушаков хотел было трубку с собой взять, покурим дескать, но Брехт поморщился. Вина тоже не взяли. Такой разговор нужно вести на свежую голову. — Представьте, что вы уже начальник Тайной канцелярии и вам привели трактирщика, который крикнул «Слово и дело». На опросе он показал, что купец Иван Иванов вчера пил в его заведении и Государыню поносными словами поносил. Ваши действия?

Кого Ушаков видел перед собой? Высокого толстого немца, пролезшего к власти через постель. За что такого уважать. Чего его слушать. Правда, оказалось, что он один из лучших фехтовальщиков. Ну, бывает. Хорошие учителя попались. Немцы вообще народ воинственный. Тем более оба брата Бирона в польской армии офицерами служат и отец тоже был офицером у польского короля.

Вчера оказалось, что стрелок немец тоже первостепенный. Так это из того же следует. Отец научил.

А сейчас ещё и в советчики лезет, как тайный сыск проводить? В этом-то что управляющий мелкого поместья и конюх понимает? Конюх не в том смысле, что на конюшне работает. Не холоп. Дворянин, тут сомнения нет. Просто чрезмерная любовь к лошадям этого фаворита императрицы известна. Даже Екатерина первая вызывала его из Курляндии, чтобы посоветоваться с покупкой представленных ей лошадей.

— Чего тут думать. На дыбу. Там все расскажет. Если сообщников нет, то плетьми на площади высечь, язык вырезать и в Сибирь. — Да, а Брехт слышал, что Ушаков не больно был кровожаден. Или это он перед ним рисуется? — А вы, что, Иван Яковлевич, другой способ знаете рот заткнуть клеветникам?

— Я человек рачительный. Немец же — перец, колбаса.

— Что?

— Так поговорка. Я бы на дыбу вешать не стал. Потом какой из него работник?! И язык вырезать не стал. Если он повинился, мол, пьяный был, бес попутал, то почти простил бы.

— Что пьяный сболтнул, о том трезвый думает, — затряс головой Ушаков.

— Ну, да что у пьяного на языке у трезвого на уме. Это правда. И народ сейчас думает, что Государыня из Курляндии немцев понавезёт и совсем на Руси от них житья не будет. Кровь будут сосать с русского человека. Нужно не вырыванием языков, а действительностью людей переубеждать. Но спускать тоже нельзя, а то распустим народец. Однако нет ведь никакой пользы от бывшего купца с вывернутыми руками и вырезанным языком в Сибири. Принцип есть такой. От каждого по способностям. Нужно, как признается купец, что поносил государыню, выбор ему предложить. Либо ваш вариант, либо десять плетей на площади, а потом половину имущества чтобы потратил на обеспечение вашего полка. Чтобы солдаты и офицеры были одеты в хорошие из качественной ткани мундиры, чтобы был порох и пули, чтобы тренироваться было чем. Лошади были быстрые и выносливые. На это деньги надо. Пусть купец сразу половину или даже треть денег на армию пожертвует и потом каждый год, скажем, десять процентов от прибыли отчисляет на добровольном начале. Гораздо больше пользы, чем от вырванного языка и ссылки в Сибирь. Он ведь всем рассказывать об этом будет. С языком-то. И люди, его знающие, задумаются. Вот живой пример рядом каждый день до чего вино хлебное и длинный язык доводят. А так — вырвали язык и нет этого Ивана Иванова. Забыли про него. И сами стали болтать. А купец ещё и славить будет Анну Иоанновну за добросердечность.

Событие двадцать девятое

В болтливости скрывается ложь, а ложь, как известно, есть мать всех пороков.

М. Салтыков-Щедрин

Ушаков откинулся на спинку лавки и с некоторым удивлением серыми своими глубоко сидящими глазами посмотрел на Бирона. Не ожидал. Нет. Не прав немец.

— Так имущество и так у него в казну отойдёт.

— Разворуют и сгноят. Подумайте хорошенько о моём предложении, Андрей Иванович. Просто представьте, если таких Ивановых будет тысяча. Две тысячи. А вот другой пример. Есть у нас почти законная дочь Петра — Елизавета. Мне сказали, что сейчас у неё есть фаворит. Как я почти. Шубин фамилия. И он начинает поносить Государыню пьёт с преображенцами и предлагает им снести с престола Анну Иоанновну и посадить свою любовницу Елизавету, обещая им повышение званий и золотой дождь, что на них прольётся. Каковы ваши действия? Эта информация точная. Мне Иван Салтыков сказал, что сам был на такой пирушке. Он плюнул и ушёл.

Андрей Иванович вскинулся. И хотел что-то сказать. Передумал. Снял треуголку. Поправил парик. Думал. Брехт не торопил.

— Не вижу я другого пути кроме дыбы и четвертования потом. Или опять скажете нужно простить и заставить армию снабжать?

— Нет конечно. Про четвертование только подумал бы. Подумайте и вы, может, можно тоже экономические меры применить?

— Ну, тут-то точно конфискация имущества и передача земли, поместья и крестьян верному слуге Государыни. Не разворуют и не сгноят. — Победно глянул на Брехта будущий глава Тайной канцелярии.

Так ли он умён, как про него пишут? Иван Яковлевич даже подсказал ему, а тот упирается.

— Начнём с Елизаветы. Пока она сидит в России — она всегда будет в центре заговоров. Нужно, как можно быстрее, выдать её замуж. И как можно дальше от России. Португалия какая-нибудь. Италийские и южногерманские княжества. А пока убрать всех мужчин из её окружения и под страхом смерти запретить к ней даже конюхам и золоторям мужского пола приближаться. И тем более докторам. Бабки знахарки есть. Лестока же нужно немедленно отправить, как вы и хотели, на Камчатку со сменой фамилии и женить там на местной айне. Народность такая там есть. Красавицы, говорят. И Шувалова в уральские или сибирские городки комендантом отправить. А с Шубиным я бы так поступил. Где-то там, на востоке, есть река Иртыш, в тех местах, где степи начинаются. Там ещё крепость Тара есть. Туда его отправить, Шубина этого, со всеми домочадцами и крестьянами и с ротой солдат. Пусть городок новый организуют. И не четвертовали и город новый основали. Остальным наука, а России приращение освоенных территорий.

— Интересно, не думал о таком способе наказаний. — Снова полез под парик Ушаков. Вши небось, или вспотела голова под париком. От мыслей? Блин. Хотел же Брехт с Анхен основательно о париках поговорить.

— Главное, что такой метод наказания нужно сделать не единичным, а постоянным. Попался на злоумышлении против Государыни забирай всех своих крестьян и городок новый основывать айда в земельку сибирскую. Попался на воровстве денег из казны и туда же. И даже не совсем так. Нужно ещё, чтобы товарищи эти перед отъездом купили на все свободные деньги, и деньги полученные от продажи имения, крестьян крепостных в Курляндии. И их туда в Сибирь с собой забрали.

— В Курляндии??? Зачем!!!??? — сдёрнул парик Андрей Иванович и выпучился на Бирона.

— Даже не знаю, как объяснить. Ассимиляция малых народов враждебных России.

— Ассимиляция?! Что это? — встрепал куцые серые волосики Ушаков. Захотят ли дворяне от париков избавляться? Вон лысины под ним не видно, а все царедворцы люди в возрасте.

— Живя среди русских в оторванности от своих мест и не имея церкви своей, поневоле станут православными и будут говорить на русском, а в третьем поколении и забудут, что они курши или летгалы и станут обычными русскими людьми. Мы получим заселённую Сибирь и отсутствие восстаний этнических на западе России.

— Сложно как всё.

— Ничего. Поведётесь со мной и разберётесь. Пословица такая есть. С кем поведёшься от того и наберёшься. Ладно, Андрей Иванович, мы о самом главном пока не поговорили. О структуре вашей Тайной канцелярии.

Событие тридцатое

Бывают браки по любви, бывают — по расчету. Но больше всего браков по недоразумению.

Не дали договорить. Припёрлась жена. Которая настоящая.

— Эрнст, Анхен, зовёт перекусить. Притомилась Государыня. Хочет чай попить с блинами и мёдом.

— Блины это гут. Хорошо. Андрей Иванович, приглашаю и вас с нами блины откушать, позже поговорим. Дела важные. Нельзя откладывать. Сразу после чая и обсудим.

Пока добирались через растревоженный муравейник царской дачи, Брехт обдумывал, говорить Анхен в присутствии Ушакова, про то, что Иван Салтыков поведал ему про Шубина или оставить всё, как есть. Назначат Андрея Ивановича начальником Тайной канцелярии и пусть у него будут руки по локоть в крови. А господин Бирон будет почти белым и пушистым. И решил, что нет. Анхен в Реальной истории так и не решилась насильно выдать Елизавету за муж. И это стоило многим сподвижникам Бирона свободы. А сам Эрнст Иоганн двадцать лет с гаком в ссылке в Ярославле просидел, практически в той же тюрьме, только камера побольше.