Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма

…Стыд перед Богом тебя, о повелитель, потерять,чья жизнь столь благородна! То был нелюдь -такого средь людей не встретишь великана!Ты с должной осторожностью повелсебя, о повелитель, и с опаской:уж лучше рыцаря послать в опасный путь,чем риску подвергать персону венценосца!Уж лучше положиться на вассала,чем мясника мечу подставить жизнь своюи голову отдать эльфийскому отродьюв ответ на дерзкий вызов! Посудите,где слыхано, чтоб, рыцарю простомууподобляясь, что в турнирах бьется,король в подобный путь, оставив двор, пускался?

«Беовульф» — поэма насыщенная, и, конечно, описать смерть главного героя в ней можно с разных сторон; набросанные выше рассуждения на тему о том, как меняется значение рыцарской бравады от юности к зрелому возрасту, отягченному ответственностью, — только часть богатой палитры этого произведения. Однако эта часть явственно в ней присутствует; и, хотя воображение автора охватывает гораздо более широкие области, нота упрека повелителю и сюзерену слышна хорошо.

Таким образом, повелитель может быть прославлен деяниями своих рыцарей, но он не должен использовать их преданность в своих интересах или подвергать их опасности только ради собственного прославления. Хигелак не посылал Беовульфа в Данию во исполнение собственной похвальбы или опрометчиво данного обета. Его слова, обращенные к Беовульфу по возвращении последнего из Дании [20] , вне всяких сомнений, изменены по сравнению с более древней версией (она проглядывает в строках 202–204 [21] , где выглядят отчасти, как подстрекательство snotere ceorlas [22] ; но тем они для нас важнее. В строках 1992–1997 мы читаем, что Хигелак пытался удержать Беовульфа от его рискованного предприятия [23] .

20

В пер. В. Тихомирова (1904 — 1907):

Я не верил в успех,

сокрушался в душе и, страшась твоих

дерзких замыслов, друг возлюбленный,

умолял не искать встречи с чудищем…

(Прим. перев.).

21

В пер. В. Тихомирова:

Людей не пугала

затея дерзкая, хотя и страшились

за жизнь воителя, но знамения были благоприятные

(Прим.. перев.).

22

умные люди (древне англ.). (Прим. перев.).

23

В пер. В. Тихомирова:

Молвил Виглаф,

сын Веохстана:

«Порой погибает

один, но многих та смерть печалит, —

так и случилось!.. Наших советов не

принял пастырь, мольбы не услышал

любимый конунг, а мы ведь просили

не биться с огненным холмохранителем…»

(Прим. перев.).

Очень мудро с его стороны! Но в конце ситуация переворачивается. В строках 3076–3083 мы узнаем, что Виглафу и гитам нападение на дракона казалось чересчур рискованным и они пытались удержать короля от опасного похода, используя слова, очень похожие на те, которыми увещевал его когда–то Хигелак. Но король хотел славы, или славной смерти, и заигрывал с напастью. «Рыцарскую браваду» облеченного ответственностью повелителя нельзя осудить более точно и сурово, чем делает это Виглаф, восклицая: «Oft sceall eorl monig anes willan wraec adreogan» — «По воле одного человека многие должны претерпеть скорбь». Эти слова поэт Мэлдона вполне мог бы поставить эпиграфом к своей поэме.