Возвращение чувств. Машина

И никогда у нас с ней не было ни серьёзных ссор, ни скандалов. Ну, то есть, мы, конечно, случалось – ругались, но, если так можно выразиться, в рабочем порядке – по мелочам. Всё управление вотчиной дедов было в её руках, и она умела доказать мне, что будет полезно для нас, а что – нет. По-моему, обитатели замка, да и деревень, побаивались её гораздо больше, чем меня, – он невесело усмехнулся, – Ну и справедливо. Если кто-то был действительно в чём-то виновен – она наказывала, не жалея. Но всегда умела найти и компромисс, если обстоятельства этого требовали. Железная была женщина. И очень умная и порядочная. Не знаю… Просто ума не приложу, чем и как мог её переманить фонРозенберг: у меня она имела всё . Ну то есть – всё. Что только могла пожелать. Кроме, разве что, титула.

Барон помрачнел, на минуту опустив голову.

– Да, этот мерзавец мог посулить ей свой титул. У него как раз есть неженатый старший сын, лет тридцати с небольшим, тот ещё оболтус… Но тогда бы они уже давно сыграли свадьбу – этот старый крючкотвор, надо отдать ему должное, всегда держит данное слово.

Однако моя бедная Гартруда куда-то пропала: уже больше полугода её никто не видел, и – вот чует моё сердце! – что-то с ней случилось.

– А не мог ли ваш сосед просто убить её, после того, как она сделала своё дело и оказалась ему не нужна? – Катарина, конечно, первым делом подумала об этом, но сильно сомневалась, что в этот век рыцарей возможны «деловые» отношения её сложного времени.

– Нет-нет, это совершенно исключено! Если он и вправду заключил с ней сделку, он выполнит свои обязательства, чего бы это ему ни стоило – он человек чести. А считать его способным на убийство женщины может только человек, совершенно его не знающий. Даже как его враг я признаю в нём рыцаря и человека слова.

– В таком случае, приношу ему свои извинения – я руководствовалась… Личным опытом. И я вижу, что даже несмотря на родовую вражду, вы отдаёте ему дань уважения… Значит, он чтит законы и рыцарский кодекс?

– О, да! Я достаточно хорошо его знаю. Ведь мы не всегда враждовали. Их род во все века славился благородными и достойными мужчинами – они настоящие рыцари.

Поэтому мой дед и задумал с ними породниться. Он хотел с помощью хитро составленного брачного контракта своего сына – ну, то есть моего отца – прибрать к рукам их вотчину. Вернее, половину её, ту, что была оговорена в контракте. Однако он несколько просчитался… Или, правильней, – недоглядел при составлении, и потом – при подписании этого документа. И, как он позже признался, уже умирая, своему сыну, сунул слишком маленькую взятку стряпчему, составлявшему текст. А того, видать, перекупили.

Это уже я выяснил, что он оказался прав: перекупили… Но уже было слишком поздно – дед даже не дал себе труда прочесть текст: во-первых, считал, что всё куплено, а во-вторых…

У него было туго с чтением…

Вот и поэтому в том числе, – барон горько усмехнулся, – мой-то папочка озаботился моим образованием… Говорю и пишу на трёх языках. Ну, а дальше – случилось самое интересное.

К счастью – простите за пикантную подробность! – моему отцу удалось уничтожить – скушать! – их экземпляр договора, и выкупить – уже за огромную взятку – экземпляр, что хранился у поверенных. И оставался только наш – последний!

– Простите за несколько… бестактный вопрос, дорогой мессер барон – так почему же вы попросту не уничтожили такой опасный документ сами, не дожидаясь неприятностей?

– Невозможно! Ведь если в следующем поколении фонРозенберг остался бы бездетным, в смысле, у его сына не было бы наследников мужского пола (а сын его до сих пор холост, и шансы на его женитьбу на дворянке невелики – что при его внешности и неудивительно!), то уже я мог бы претендовать на те самые земли, из-за которых разгорелся весь скандал!

– Тогда… Если я правильно понимаю, сейчас уже он заинтересован в уничтожении такого опасного для него в будущем документа?

– Ну… В-общем, да. Теперь, когда он отсудил то, что положено по одному из пунктов, он был бы счастлив, если бы остальные пункты были уничтожены. Вместе со всей бумагой. Пожалуй, так он и постарается сделать в будущем. Однако денег на взятку такого размера у него нет – документ надо выкупать уже из архива Имперского суда, куда были переданы все материалы дела…

Впрочем, сейчас это для меня не имеет особого значения – суд уже вынес решение, и без половины земель пока – я! – барон огорчённо и безнадёжно махнул рукой.

– И я смотрю, что теперь вы решили поручить управление делами мужчине? – решила сменить болезненную для хозяина тему Катарина.

– Ну да, я был вынужден так поступить! Во-первых, Гюисманс тоже мой сын (простите, Бога ради, сударыня, за эти интимные подробности, но на кого же можно рассчитывать, как не на своих родных и близких?!). А во-вторых, и это – главное: он хоть что-то понимает в делопроизводстве, расходных книгах, оставшихся от Гертруды, и всех этих стряпческих подвохах.

Всё же не зря я шесть лет назад отправил его в столицу – он был учеником в самой лучшей коллегии стряпчих при столичной магистратуре. Уж я оплачивал эту учёбу от души – как знал, что «доморощенный» крючкотвор мне понадобится… Ладно.

Ну, и, наконец, он с детских лет знал Гертруду, и кое-чему у неё научился.

Правда, сейчас его таланты расходуются впустую: ему негде развернуться. От всей нашей вотчины остался лишь жалкий клочок земли с Кирхштайном посередине. И земли под посевы совсем мало…

– Дорогой барон, но неужели нет никакого средства исправить это положение, и вернуть отсуженные земли… каким-нибудь другим способом?

– Есть, разумеется, такой способ. И даже очень простой. Это – деньги.

Старик фонРозенберг гораздо больше меня нуждается в наличности.

Ну, это и понятно: после стольких взяток, (а там, в столице, яйцами и зерном не берут!) многолетних тяжб и исков, его расходы на сам этот процесс были куда больше моих. Да и хозяин он ужасный! Правда, – тут барон печально усмехнулся, – я-то и сам не лучше…

Но у меня хоть есть кому заниматься хозяйством. Вот он, я думаю, и хотел убить двух зайцев сразу – навести порядок дома, да и земли у меня отобрать. Впрочем, уже неважно. Словом, денег у него нет, и не предвидится:взять их сейчас не с кого, так как вассалы разбежались. Ну, и, разумеется, раз земли остались почти не засеянными, рассчитывать на продажу урожая тоже не приходится. Единственной надеждой был его сын. Дитрих.

Уж он так надеялся устроить ему выгодную партию с богатой невестой! Но желающих породниться пока не нашлось. Не подобает рыцарю злословить за глаза, но то же самое вам скажет любой: его единственный отпрыск мужского пола не блещет красотой. Это мягко говоря. Трое из кандидаток в невесты категорически отказались от брака после первой же встречи. Ещё одна сбежала после второй – или была очень мужественной, или подслеповатой: с первого раза не разглядела это… сокровище.

Поэтому матримониальные планы мой сосед сейчас отложил до лучших времён, и просто-напросто продаёт (простите за грубость – словно жалкий торгаш!) ту часть земель, что отсудил у меня. К сожалению, оспорить и подкопаться тут нельзя – теперь они принадлежат ему по закону…