Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез

– Наденька, а где взять пропуск, чтобы съездить в Феодосию?

– А зачем вам пропуск? Военное положение снято, после того как татар выселили, стало спокойно. Комендантский час с часа ночи и касается только побережья. Только с собой путевку носите, и документы, что в отпуске. Комендатура и пограничники могут придраться. А так, берите машину, водителя, и куда хотите. Вот только дороги плохие! Кроме шоссе до Симферополя и Севастополя, еще ничего не делали. Так выбрали, товарищ подполковник?

– Нет! Тут столько всего! Давай на твое усмотрение, ты эту кухню лучше знаешь!

– Есть! Подходите через пятнадцать минут! – она широко улыбнулась и выскочила из комнаты.

Обед поставлен здесь по-флотски! Две официантки справа и слева, все подают и наливают они. Вымуштрованы от а до я! Дмитрию тоже пришлось держать марку и изображать как минимум адмирала, командира крупнейшего в мире линкора. И неизменный флотский компот с абрикосами! Церемонно поклонившись и поблагодарив, он вышел из столовой, поймал лейтенантика, взял машину, «Виллис», и поехал в Феодосию. Дурманящий запах цветов плыл над полуостровом, открытая машина позволяла наслаждаться видами и теплым воздухом. Весна! Наверное, самое лучшее время в Крыму, только ночами еще прохладно. Дорога, после Алушты, и вправду оставляла желать лучшего. Но до Феодосии он добрался довольно быстро. Сары-Гель теперь называется Береговое. Он проехал мимо дома Десфины. Там никто не живет, окна и двери заколочены крест-накрест. Проехал мимо, на кладбище. По справке нашел могилу. Она ухожена, стоит невысокий обелиск со звездой, свежепокрашенный черной краской низкий заборчик. Скамеечка. Налил водки, положил сверху кусочек хлеба. Сзади подошел человек, инвалид. Встал невдалеке. Дмитрий налил полстакана водки и протянул ему.

– Спасибо, полковник! Жена?

– Жена.

– Земля ей пухом, – выпил и закусил рукавом.

– Вы местный?

– Сторож я тутошний.

– А кто за могилой ухаживает?

– Да сначала флотские приезжали, вот памятник установили, оградку, уважительные такие, завсегда с подходом. А сейчас женщина с ребенком ездит. Одна. Три дня как была. Колясочку тут поставит, ребенка на руки возьмет, посидит и уедет. Не местная. И не разговаривает.

– Спасибо! На, допьешь!

– Да как же так, мужик, не по-людски! Одному – никак!

– У меня машина, я – за рулем.

– Ну, тогда да! А воевали где?

– Здесь, здесь.

– А я под Москвой, вот руку отняли, правую, – сторож шел сзади, рассказывая о том, как добирался до дому.

– Ладно, рядовой, бывай! – расправив флотскую шинель, Дмитрий уселся поудобнее и нажал на газ. Остановился на заправке, «Виллис» довольно прожорлив, достал талоны, выданные в санатории, вместе с ними достал конверт и перечитал адрес в Гаспре. Решил, не откладывая в долгий ящик, решить эту не самую приятную проблему. Если удастся, то он мог успеть отвезти ребенка к матери. Поезда из Симферополя уже ходили. Еще до заката успел в Гаспру. Расспросил людей об адресе и неожиданно для себя оказался возле того самого дома, где был с Соней в прошлый раз. Дома никого не было, лаяла собака. Ставни в доме не были закрыты.

– Сонечка бывает после семи, товарищ моряк! – из-за соседнего забора выглянула соседка в повязанном платке и в кацавейке. – Последним автобусом из Ялты приезжает. Она в Ялте работает.

– А ребенок?

– А что ребенок? Он в яслях, там же в Ялте.

Оставалось еще больше часа, Дима сел в машину и отъехал к остановке автобуса, не хотелось разговаривать с соседкой. Рядом небольшая рюмочная. Купил хинкали, крымского вина, сел за столик с видом на остановку.

– Товарищ офицер! У вас закурить не найдется? – спросила продавщица, явно для того, чтобы завязать разговор. Народу в забегаловке не было: не сезон!

Дмитрий залез в шинель, вытащил оттуда флотский «Кэмел», большое количество которого приволок из Англии.

– Ух ты какие! Как американцы улетели, мы таких и не видели, но те больше «Уинстона» курили.

– Да, летчикам он полагается, и «Лаки Страйк». А это – флотским выдают.

За разговором время потекло быстрее. А вот и автобус показался. Он расплатился, продавщица проводила его расстроенным взглядом. Он сел в «Виллис», развернулся и встал сразу за остановкой, по ходу к дому Сони. Она вышла из переполненного автобуса чуть ли не последней. На руках у нее был ребенок. Лицо у нее было недовольным, строгим, как бывало тогда, когда она находилась за радиостанцией. По сторонам она не смотрела, прошла мимо, и Дмитрий двинулся за ней.

– Гражданочка! Вас подвезти?

Она крепче ухватила ребенка и замотала головой. Потом повернулась, и у нее побелело лицо. Диме пришлось выпрыгивать из машины, иначе Соня бы упала.

– Как ты меня напугал! Я тебя не видела, а на машине обычно приезжает или Касатонов, или Иванов. А я их видеть не хочу! – сказала она, отдышавшись уже на сиденье автомобиля. – Вот, смотри! Ты же никогда его еще не видел! Только он спит, он всегда засыпает в автобусе.

Дима взглянул на спящего малыша, улыбнулся и тронул машину. У дома, зажав ручник, прошел открыть ворота, въехал на знакомый двор. Собака разбудила малыша. Он сонно тер ручками глаза и похныкивал. Передав Дмитрию сына, что тому еще больше не понравилось, и он разревелся, Соня открыла дверь и жестом пригласила войти.

– Клади его на диван и помоги раздеться. Да не мне, а ему!

Довольно неумело Дмитрий снимал ботинки и пальтишко с сына. Соня достала откуда-то молоко и кусок хлеба, предложила их Саше, но тот замотал головой и прошептал: «Бай-бай». Его переложили в кровать, он немного поворочался и уснул.

– Не пописал, скоро проснется! – сказала Соня.

– Почему ты здесь, а не в Севастополе?

– Я развелась с Ивановым 15 января и решила ждать тебя. А там как получится, Дмитрий. – Она смотрела на него усталыми и грустными глазами. – Извини, покормить тебя у меня особо нечем, надо идти в магазин. Но там уже почти ничего нет. Из-за того, что с коляской в автобус не втиснуться, приходится почти все покупать здесь, или держать на работе.

– Где ты работаешь?

– На узле связи, мастером. Как у матери-одиночки у меня только дневная смена, пока. Еще полгода. Учусь на заочном в Симферополе.

– А дом откуда? Ты же не местная.

– Получила. Хозяев повесили, полицаями служили и доносчиками в гестапо. А комендантом здесь в Гаспре служил Коля Спесивцев, помнишь его? Был у нас взводным некоторое время, а потом его по ранению перевели в комендатуру. Вот он и помог.

– А кто такой Иванов?

– Октябрьский, его настоящая фамилия Иванов, поэтому я была Иванова. А ты не знал?

– Нет, – сказал Дмитрий и направился к дверям.

– Ты куда?

– В машине сухпаек лежит, по привычке с собой таскаю.

– Спасибо!

– Ты изменилась, Соня! – сказал он, вернувшись и вытаскивая из американского десантного рюкзака консервированную ветчину, шоколад, пакеты с супом, кашу быстрого приготовления и прочие радости десантной жизни.

– Такое сейчас дают на фронте? – удивленно спросила Соня.

– Да, на Западном, у союзников.

– Я слышала по радио о том, что в высадке во Францию принимала участие морская пехота Дунайской военной флотилии Красной Армии. Сразу же подумала, что это наш батальон.

– Нет, батальона там не было. Сводный взвод.

– Один взвод? И объявление на весь мир? Что же вы там сделали?

– Как обычно: обеспечили захват основного плацдарма.

– Потери? Кто погиб?

– Никто, Соня. Пятеро раненых: Денисов, Шмидт, Вольфке, Хабаров и Томов.

– Томас опять ранен? Не везет ему! Как я хочу вернуться обратно! Слушай, давай я сделаю, что ты возишься с едой?

– Да ладно, сиди, я в отпуске и уже ужинал.

– Где?

– В рюмочной, на остановке.