Возвращение домой.Том 1

Раннее детство Энгус провел в центре Абердина, в добротном гранитном доме с огороженным садиком, лужайкой перед домом, задним двором, где развешивалось на веревке выстиранное белье, и кусочком земли, где его мать сажала фасоль и капусту. Собственный миниатюрный мир для маленького мальчика, которому в этом мире было более чем хорошо.

Его отец, однако, не мог этим удовлетвориться. Он добился сносного положения тяжелым трудом, благодаря честности и порядочности завоевал уважение работников и персонала. Но этого было мало: он лелеял честолюбивые мечты в отношении своего единственного сына. Отец твердо решил сделать из Энгуса истинного джентльмена.

Поэтому, когда мальчику минуло семь лет, семья переехала из удобного, без претензий дома, который был их подлинным семейным очагом, в огромный викторианский особняк за городом, на берегу реки Ди, эта местность называлась Дисайд. Отсюда Данкан Каллендер ежедневно уезжал в свой офис в Абердине, предоставляя Энгусу и его матери стойко переносить свалившиеся на них перемены. После городских улиц, магазинов, дружелюбно грохочущих трамваев холмы и горные долины Дисайда казались чужими и подавляли своим величием, не говоря уже об их новом жилище с панелями из мореного дуба, витражами, клетчатыми коврами и столь огромными каминами, что в каждом можно было зажарить целого быка.

К тому же, чтобы поддерживать порядок в этой громадине, потребовалось нанять большой штат прислуги. Если раньше миссис Каллендер прекрасно обходилась кухаркой и горничной, то теперь в ее распоряжении появилось шесть человек, обитающих в доме: слуга и два садовника, один из которых квартировал в сторожке у въездных ворот. Миссис Каллендер была преданная жена и мать, но женщина простая, и отдавать распоряжения для нее было сущей пыткой, как и необходимость постоянно следить за собой.

Дом в Абердине при всей его скромности содержался в образцовом порядке, он давал уют, ощущение безопасности и чувство собственного достоинства; там ей было комфортно. С переездом в Дисайд она утратила почву под ногами и уже не могла понять, кто она и как ей следует себя вести. Она убедилась, что с жителями деревни общаться практически невозможно, на все ее робкие попытки завязать дружбу они отвечали постными физиономиями и демонстрировали крайнюю немногословность, из чего она сделала вывод о том, что ее здесь ни в грош не ставят, и все их богатство и шик не произвели на местных никакого впечатления.

Другие соседи — старинные родовитые семьи, обитавшие в своих замках и поместьях на протяжении многих поколений, — наводили еще больший ужас, чуждые, подобно существам с другой планеты. Леди такая-то и маркиз такой-то с орлиными носами, в дорогих твидовых костюмах. Миссис Хантингдон-Гордон разводила лабрадоров и царствовала в своей средневековой крепости на холме, словно всемогущая, воинственная королева. А генерал-майор Робертсон на воскресной церковной службе зачитывал отрывок из Священного писания так, будто выкрикивал команды на поле боя, и не не давал себе труд понизить голос даже в тех случаях, когда бывал груб со священником.

Это был очень трудный период, но для Энгуса он кончился быстро — восьми лет от роду он был отправлен в дорогую закрытую приготовительную школу в Пертшире. Поначалу его дразнили и задирали — из-за абердинского акцента; из-за того, что килт ему слишком длинен; что авторучка у него не такая, как надо; он стал лучшим учеником в классе, и его прозвали зубрилой. Но Энгус был мальчишка крепкий, хорошо играл в футбол, и после того как он расквасил нос главному забияке младших классов на глазах у всех, кому случилось быть в это время на игровой площадке, его наконец оставили в покое и он смог прижиться в школе. В Дисайд на рождественские каникулы он вернулся подросшим на два дюйма, и акцент его исчез без следа. Мать втайне горевала о сыне, который, как она знала, уже потерян для нее навсегда, зато Данкан Каллендер был в восторге.

— Почему бы тебе не пригласить своих новых товарищей к нам домой? — предложил он, но Энгус сделал вид, что не расслышал, и пошел на улицу гонять на велосипеде.

Закончив приготовительную школу, он поступил в Рагби [57] , где заслужил репутацию всесторонне одаренного человека. Именно в ту пору ему открылись радости творчества, и Энгус обнаружил в себе умение обращаться с карандашом и кистью, о котором никогда не подозревал. Воодушевленный одобрением и поддержкой учителя, он начал заполнять свой альбом рисунками, настойчиво стремясь выработать собственный стиль. Карандашные наброски, чуть оттененные бледными акварельными мазками: игровые поля; мальчик, работающий за гончарным кругом; учитель, шествующий по школьному двору в класс, — кипа книг под мышкой, полы мантии плещутся, словно мощные черные крылья…

57

Престижная частная средняя школа в одноименном городе, графство Уорикшир.

Однажды, листая в художественном классе номер журнала «Студия», он наткнулся на статью о корнуолльских художниках — мастерах ньюлинской школы. В качестве иллюстрации была вклеена цветная репродукция картины Лоры Найт — на утесе стоит девушка, глядит на море. Море — переливчато-синее, но на девушке свитер, что говорит о прохладной погоде; медно-рыжие волосы заплетены в одну косу, спадающую на плечо.

Репродукция привлекла его внимание, он прочел статью, и воображение у него ни с того ни с сего разыгралось. Корнуолл… Может статься, он сделается профессиональным живописцем, отправится в Корнуолл и поселится там, как многие художники до него. Будет носить запачканную краской экстравагантную одежду, курить сигареты «Житан», отпустит волосы; а рядом с ним будет любящая, преданная девушка, домовитая, разумеется, но при этом очень красивая. Они будут жить в скромном рыбацком домике, а может быть, даже в приспособленном для жилья сарайчике. Выкрашенная в синий цвет дверь, крыльцо со ступеньками из простых гранитных глыб, а в глиняных горшках алеют цветущие герани…

Грезы настолько захватили Энгуса, что он почти ощутил на коже солнечное тепло и почувствовал запах моря и полевых цветов. Увы, это была всего лишь иллюзия. Он поднял глаза, поглядел через пустой класс в высокое окно, в стылое, зимнее небо центральной Англии. Детская мечта. Никогда не стать ему художником-профессионалом — он уже связал себя с физикой и математикой, нацелился на поступление в Кембриджский университет и распределен в соответствующий школьный поток.

Но слишком прекрасны, слишком дороги были эти мечты и фантазии, чтобы взять и просто отбросить их. Энгус достал свой перочинный ножик и аккуратно вырезал из журнала репродукцию. Положил в папку, где лежали некоторые из его собственных рисунков, и, борясь с угрызениями совести, тайно унес к себе. Когда-нибудь он наклеит ее на картонку, вставит в рамку, и неведомая девушка на корнуолльском морском берегу украсит собой одну из стен его кабинета.

В Рагби его опыт расширился и в других отношениях. Несмотря на свою замкнутость, мешающую сблизиться с кем-нибудь по-настоящему, он пользовался популярностью и нередко получал приглашения провести часть каникул у школьных товарищей — в загородных домах где-нибудь в Йоркшире, Уилтшире или Хэмпшире. Он любезно принимал приглашения, встречал радушный прием и умудрялся никак явным образом не оплошать и не нарушить правил хорошего тона.

— Так где ты живешь? — интересовалась чья-нибудь мама во время первого чаепития.

— В Шотландии.

— Счастливчик! Где именно?

— У моих родителей имение в Дисайде. — И пока она не начала расспрашивать о ловле лососевых, о красоте реки Ди, об охоте на тетеревов в полях, он спешил закрыть эту тему и просил у хозяйки еще имбирной коврижки. После чего, если везло, разговор обо всем этом не возобновлялся.

Возвращение домой после подобных визитов неизменно приносило разочарование. Горькая правда заключалась в том, что он интеллектуально и нравственно перерос своих престарелых родителей, ужасный дом давил на него, вызывая приступы клаустрофобии, однообразие бесконечно тянущегося дня нарушалось лишь продолжительными и скучными трапезами. Нежная заботливость матери его стесняла, а отцовская гордость и тот интерес, с которым он присматривался к сыну, были и того хуже.

Но в этом мраке случались и просветы. Когда Энгусу исполнилось семнадцать, судьба послала ему нежданный подарок (впрочем, в бочке меда нашлась и своя ложка дегтя). Судя по всему, в округе прослышали о том, что юный Каллендер, несмотря на явную невежественность своих родителей, не только хорош собой, но и вполне презентабелен, так что если у какой-нибудь гостеприимной хозяйки, устраивающей прием, обнаружится нехватка в молодых людях… Энгус начал получать тисненые на дорогой бумаге приглашения на различные светские увеселения, куда его родителям доступа не было, летние балы и вечеринки, где танцевали рил [58] ; партнерши по танцам носили звучные имена типа леди Генриетта Макмиллан или достопочтенная [59] Камилла Стоукс. К тому времени он уже научился водить машину и послушно являлся на эти официальные мероприятия в громоздком отцовском «ровере», облаченный, как подобает, в полный национальный шотландский костюм, накрахмаленную белую рубашку и черный галстук. Частое посещение загородных домов Йоркшира, Уилтшира и Хэмпшира сослужило ему хорошую службу, и теперь он спокойно высиживал чинные многолюдные ужины, а потом танцевал за полночь — и все время улыбался, вежливый и предупредительный со всеми, с кем следует.

58

Быстрый хороводный танец шотландских горцев.

59

Титул детей пэров и некоторых сановников в Великобритании.