Возвращение домой

Шелли удивленно подняла глаза.

— Надменно? Ради всего святого, с чего ты взял?

Он слегка качнул головой.

— Неважно. Официант идет. Чего бы ты хотела?

Немного оторопев от тона Дрю, Шелли заглянула в меню. Ей бросилось в глаза, что цены в меню не указаны. Превосходно поставленная работа.

— По-моему, здесь все хорошо, — искренне сказала она. — Простые славные блюда.

— Чего же ты хотела после Милана? Перечня блюд, для которых сейчас не сезон и которые непременно должны пройти микроволновую печь?

— Дрю, ты очень колючий!

— Интересно, отчего бы это? — издевательски произнес он и улыбнулся официанту. — Я съем суп и жареную треску с хрустящим картофелем. Шелли?

— Фирменный салат и отварную камбалу, — ответила она автоматически.

— Не нужно. Принесите ей то же, что и мне, — обратился Дрю к официанту. — Сами знаете, как женщины сходят с ума из-за веса! И зря — особенно в твоем случае, котенок.

И он, не таясь, подмигнул ей.

— Хорошо, мистер Гловер.

Официант понимающе улыбнулся ему и записал заказ.

Лишь воспитание не позволило Шелли затеять спор, но, едва официант отошел от столика, она почувствовала непреодолимое желание швырнуть в лицо Дрю вазу с хлебом. Она наклонилась вперед.

— Ушам своим не верю! — прошипела она. — Напрасно я позабыла, каким невыносимым тираном ты умеешь быть!

— Не устраивай сцен на людях, — спокойно отреагировал Дрю.

— Начал ты!

— Доверься мне. — Он пристально посмотрел на нее. — Когда ты ела в последний раз?

Шелли задумалась.

— Я завтракала.

— А что было на завтрак?

— Как обычно. Фрукты и йогурт.

— Вот именно. После этого ты проехала от Лондона до Милмута, прогулялась по пляжу, потом некоторые переживания в доме мамы, наконец, приехала сюда, приняла ванну…

— Дрю, ты, кажется, решил за мной шпионить?

Он не обратил внимания на эту реплику.

— Ты не сможешь прийти в норму, если не будешь давать телу топливо, которое ему требуется.

— Что ты привязался к моему телу?

— Я уже объяснял: оно чересчур костлявое. Выпей.

Он налил красного вина, и Шелли почувствовала его богатый и сильный букет.

Она отпила глоток. Обоняние не обмануло ее.

— Лучше?

— Немного, — согласилась она, чувствуя, что начинает расслабляться.

Дрю откинулся на спинку стула и посмотрел ей в глаза.

— А теперь с чего начнем?

Шелли уловила напряженную нотку в его голосе и, решив сделать вид, что не понимает его, принялась двигать по скатерти столовые приборы.

— Предполагаю, что ты пришел с улицы, а потом тебя наняли.

— Очень забавно! — Дрю изучал ее лицо. — Хотя тебя бы не удивило, если бы я взял в руки тарелку с супом и принялся хлебать через край!

— Ох, опять ты выпускаешь колючки!

— Это только с тобой, котенок. Только с тобой.

Со вздохом она взяла кусок хлеба.

— Объясни мне, чего ты хочешь…

— Подробно и беспощадно?

— Ладно, вероятно, пришло время для откровенности. — Резким движением она откусила сразу большой кусок хлеба и заметила, как Дрю вздрогнул. — Мне следует рассказать тебе, что произошло в тот вечер между мной и Марко?

— Думаешь, это что-нибудь изменит?

Нет, она так не думала. Чудес не бывает. Но, возможно, что-нибудь изменится в его отношении к ней. Хотя бы отчасти уйдет презрение.

— А что ты вообразил, Дрю? Это был невинный вечер, закончившийся невинным поцелуем! Все.

— Все? — Синий блеск его глаз пронзал ее. — Ты солгала мне. Ты солгала мне, Шелли? Да или нет?

— Да! — выпалила она. — Но ты подумай, почему я тебе солгала! Потому что я боялась рассказать тебе всю правду! Дрю, тебе не кажется, что мы находились в неравном положении? Я не решилась рассказать тебе о том, что сделала глупость!

Она выскочила из машины Марко и помчалась к дому матери, как будто за ней гнались все демоны ада. Да так оно, наверное, и было. Мать испугало побледневшее лицо дочери.

— Шелли, что такое? Что происходит?

— Ничего не происходит! — Шелли всхлипнула. — Ничего!

— Но…

— Оставь меня в покое, мамочка, — взмолилась она. — Пожалуйста!

Пошатываясь, она вошла в ванную, заперлась там, сбросила с себя всю одежду и начала яростно мыться. При этом она так натирала себя мылом, что это было похоже на самоистязание.

Одежда казалась ей грязной; Шелли чувствовала, что никогда не сможет ее надеть. Поэтому она затолкала все в пакет и уже направлялась с ним к мусорному баку, когда из темноты к ней шагнула высокая фигура.

Она начала виновато:

— Д-Дрю…

Голос изменял ей.

— В чем дело, Шелли?

Низкий, тихий, холодный голос. Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном.

— Н-ни в чем, — чересчур беззаботно ответила она.

— Вот как? Ты очень бледная… Посмотри, у тебя дрожат руки.

— Да… Холодно…

— Да, — подтвердил Дрю. — Холодно. В такой холод не обязательно выносить мусор.

Вот тогда ей следовало выложить все. Выпалить все и выслушать все упреки и проклятия, которые он мог произнести. А потом, может быть, заслужить его прощение. Но она боялась. Шелли пугало то, что она совершила, и тогда она выбрала самый худший путь.

— Понимаешь… — Она нервно облизнула губы. — Я хотела помочь маме.

— Как мило. — Молчание. — Что ты выбрасываешь? — вдруг спросил он.

Шелли вздрогнула.

— Что?

— Ты слышала мой вопрос. Я спросил: что ты несешь выбрасывать?

Тут она совершила страшнейшую ошибку — она попыталась избавиться от пакета.

— Неужели ты интересуешься нашим домашним мусором, Дрю?

— Ты не скажешь?

— Дрю!