Возвращение капитана Фьючера

Они отпрянули. Они отпрянули, видя то, что происходило с Джоан. Эзра закрыл лицо руками.

Линид растворялся в её теле! Тёмные покровы и вуали, даже более тёмная, плотная сердцевина этого существа, проникали в плоть Джоан!

— …сила абсолютного обладания, от которой защищают только драгоценные камни силы.

Абсолютное обладание. Теперь Курт с мучительной ясностью понял, что означала эта надпись. Не только ментальная одержимость, но и физическая — твёрдое тело линида проникает в твёрдое тело своей жертвы благодаря невероятной способности манипулировать атомами своего тела, которой может обладать только столь чуждое человеку существо.

Джоан стояла перед ними, её лицо было тёмным, похожим на маску и странным, глаза, полные клубящихся теней, смотрели на поражённую команду Фьючера и Эзру.

Слова, которые не принадлежали ей, насмешливо слетели с её застывших губ.

— Теперь, люди, поговорим ли мы о свободе для меня?

Глава 4 Последнее оружие

Когда они стояли в оцепенении, к Курту Ньютону пришло страшное осознание того, что он всё-таки перестарался.

За те годы, что команда Фьючера прокладывала свой полный приключений путь в космосе, они столкнулись со многими опасными противниками. Столкнулись и в конечном счёте победили их. Теперь он понимал, что это породило чрезмерную самоуверенность. Это заставило его осмелиться выступить против самого опасного врага человечества за всю историю, против чудовищного существа, пережившего древние эпохи, для которого он был всего лишь ребёнком.

— У него Джоан, — прошептал Эзра с каменным лицом. — У него Джоан, и мы ничего не можем с этим поделать.

Джоан? Не Джоан, а темнолицая кукла с затуманенными глазами, стоявшая перед ними. Не Джоан, а насмешливые слова, которые они услышали из её рта.

— Дать вам ещё больше знаний, о люди? Должен ли я рассказать вам больше, прежде чем поспешу обратно, чтобы присоединиться к своим братьям в их войне против человеческого отродья?

Курт знал, что линид намеревался уничтожить их. Не из личной злобы. Но потому, что они были его расовыми врагами. Он намеревался уничтожить их, прежде чем уйдёт.

И он мог это сделать, используя Джоан в качестве своего орудия. Был только один способ остановить его — сломать инструмент, который он держал в руках.

Убить Джоан.

Гулкий голос Грэга прозвучал неуверенно, робот застыл в нерешительности.

— Шеф, что нам делать?

Курт знал, что все они осознавали ужас тупиковой ситуации. Они знали, что только одно могло остановить линида, и это было то, что даже неминуемая смерть не могла заставить их сделать.

Яростное самобичевание охватило Курта. Его безрассудство, его чрезмерная страсть к разгадке космических тайн привели к такому концу и команду Фьючера, и Эзру, и Джоан.

Он не должен был позволить этому случиться. Он не должен был позволить. Им овладел старый, холодный гнев, чувство, которое не было человеческой яростью, но было чем-то безграничным, чему его давно научили странные наставники.

— Поторопись, человек! — насмешка снова сорвалась с застывших губ Джоан. — Задавай свои вопросы! Ибо братья ждут моей помощи в великой борьбе!

Две мысли одновременно промелькнули в голове Курта. Во-первых, линид снова заговорил, чтобы отвлечь их от того, что он в теле Джоан незаметно продвигался вперёд, чтобы сорвать с них защитные камни и полностью завладеть ими.

И ещё одна мысль промелькнула в его мозгу, как слабая вспышка безумной надежды. У него было одно крошечное преимущество перед линидом — всего одно. Но он мог использовать его как оружие.

Не как физическое оружие. Никакое подобное оружие не могло причинить вреда линиду, не убив Джоан. Нет, его последнее оружие было психологическим.

Линид намеревался уничтожить их. Он мог использовать для этого Джоан. Его единственной надеждой было отвлечь линида от его намерений психологической атакой.

Курт обратился к тому, кто был Джоан. Он резко сказал:

— Тогда возвращайся к своим братьям, если сможешь их найти! Возвращайся на Андромеду и порадуйся вместе с ними их великой победе над человеком!

Линид прекратил своё незаметное движение. Он уловил что-то тревожное в мыслях капитана Фьючера.

— Как долго, по-твоему, ты пролежал в стазисе под Залом Девяноста Солнц? — спросил Курт. — Годы? Столетия? Нет, целые века! И куда же шли линиды все эти века? К победе? Нет, к смерти! Твои братья погибли давным-давно, и о них теперь ничего не известно во Вселенной! Никто не знает, кроме тебя, последнего!

Презрение и ярость полыхали в словах, которые исходили от Джоан.

— Ложь! Вы, люди, никогда не смогли бы победить и уничтожить мою расу!

— Не мы — люди, сделали это — радиация, которая становилась всё более смертоносной для линидов, иссушила их! — быстро возразил Курт. — Роковые часы энтропии пробили много раз, пока ты лежал в замороженном состоянии!

— Ни в этой галактике, ни в Андромеде, ни в галактиках за её пределами сейчас не живёт ни один линид, кроме тебя! Я видел это — древние надписи человека, повествующие о гибели линидов, о мирах, которые принадлежали вашей расе, но больше не принадлежат. Памятники окончательной победы человечества!

— Обман! Ложь! — сорвалось с губ Джоан. — Я держу эту девушку — я держу её разум, её мысли, её воспоминания, и в них я не вижу ничего из того, что ты рассказал.

Это было то, на что надеялся капитан Фьючер, и он немедленно перешёл в атаку.

— Она никогда не видела этих вещей! Она видела только эту маленькую систему, не более. Но я видел — и я могу всё доказать.

— Сыны обезьяны всегда действовали лживо! Ты не сможешь ничего доказать.

— Смогу, — лицо Курта стало мраморно-бледным. — Ты можешь оставить девушку и завладеть мной — моим разумом, моими воспоминаниями о том, что я видел. И ты узнаешь правду!

Он напряжённо ждал ответа. Он знал, что это был его единственный шанс. Его единственный шанс спасти девушку, которую погубила его собственная опрометчивость.

В пустых глазах Джоан промелькнули тени — тревожные, сомневающиеся. Он знал, что посеял в разуме линида ужасное сомнение.

Неужели это существо проигнорирует это сомнение, отвергнет его? Он не мог в это поверить. Ни одно существо, которое с такой страстью и гордостью говорило о своей расе, не смогло бы долго сомневаться в существовании такой ужасной вероятности, о которой рассказал Курт.