Возвращение Кота

И она им помогала, точнее, искренне верила, что оказывает животным помощь. В итоге щенок, которому Варя поставила диагноз «перелом колена» и пыталась наложить гипс из пескобетона, стал хромать ещё больше. А бедный галчонок – вот уж кому не повезло – с дилетантским диагнозом «сотрясение мозга» и «инфаркт мараканда» (Варя, конечно же, имела в виду инфаркт миокарда) погиб, оказавшись закутанным в шерстяную кофту и оставленный в неудобном положении на батарее.

Но Варя свято верила – помогать попавшим в беду животным её призвание. Верила она в свои силы и сейчас, с прискорбной жалостью и одновременно клокочущим восторгом глядя на Кота, принятого ребятнёй за кошку.

– Глаза у нее красивые, правда, Люд?

– Ага. Только она худая слишком.

– Болеет потому что, – ответила Варя и погладила Кота по голове. – Видишь, мурчать сразу начала, значит, ручная.

– Я тоже хочу погладить, – наевшись снега, Павлик подошел к Варе и стянул варежку.

– Не надо, у тебя руки грязные. Ты её запачкаешь.

– Она сама вся грязная.

– Не грязная она.

Павлик насупился.

– Погладить хочу.

– Отойди отсюда. Лиза, забери брата.

Фыркнув, Лиза взяла Павлика за руку и, сказав Варваре несколько не очень приятных слов, стала быстро удаляться от колодца.

– Сама такая! – крикнула Варя. – Дура! Напугала кошку. Люд, отнесем её ко мне в сарай.

Люда кивнула, взяла у Вари перчатки, а та, схватив не сопротивлявшегося Кота в охапку, поспешила к своей калитке.

Глава вторая

Сарай

В заставленном всякой всячиной (в основном инструментом и садовым инвентарем) сарае царил полумрак. Единственное маленькое оконце с вставленным в него мутным оргстеклом практически не пропускало света. Пришлось оставить дверь открытой, Кота положить на длинный столярный стол и, чтобы он немного адаптировался к новому месту и успокоился, интенсивно почесывать его за ушками.

– Варь, а как его лечить будем? – спросила Люда, которой было позволено погладить Кота по голове.

– Шрамы смажем кремом для рук, он кожу смягчает. Потом перебинтуем, и поспать ей надо будет. Во сне все болезни уходят, так бабушка говорит.

– А она не заразная?

– Бабушка? Нет.

– Кошка! Вдруг Лизка права, заразимся от неё.

– Муська не заразная, я знаю.

– Почему Муська?

– А как ещё?

– Может, Мурка?

– Муська она, ты же видишь, у неё лицо Муськино. Хочешь быть Муськой? – обратила Варя к Коту. – Она хочешь, слышишь, как мурчит. Кошки все понимают, и когда им нравится, что мы говорим, они мурчат. Так бабушка говорит, – добавила Варя.

Люда согласилась с подругой и на этот раз. Муська так Муська.

– Покормить бы её, Варь, – сказала Люда, когда Кот начал принюхиваться и громко мяукать.

– Пока нельзя. Перед процедурами животных не кормят, так надо. Мы Фильку перед операцией почти целый день не кормили, а за двенадцать часов даже пить перестали давать. Врач так сказала.

– А-а, понятно, – протянула Люда, почесав указательным пальцем Коту подбородок.

– Ты смотри, чтобы она не убеждала, а я за кремом и бинтом сбегаю.

…Следующие полчаса Кот покорно и безропотно позволял себя «лечить». Он не смел зарычать, пустить в ход когти или – что было совсем непозволительно! – укусить своих «лекарей». Кот ведь помнил: все дети – хорошие люди. Маленькие, безобидные, открытые и совершенно искренние существа. Их сердца ещё не успели пропитаться злобой и ненастьем, они пока ещё в самом начале жизненного пути, ещё не оперившиеся птенцы, и помыслы их вследствие беспечного всепрощающего детства чисты и полны сострадания.

Не сдержался Кот лишь однажды: Варвара обильно смазала ему спину йодом (боли совсем не было), потом нанесла на рубцы толстый слой крема для рук и начала обвязывать «пациента» бинтом. Не рассчитала, слишком сильно затянула бинт, Кот мяукнул, дернувшись вперед. Люда вскрикнула, боясь, что рыжая кошка вздумала её укусить, и отскочила от стола.

– Людка, держи крепче!

– Она разозлилась.

– Муся, сидеть! – приказала Варя. – Муся, успокойся, тебе не больно, не прикидывайся.

Муся, он же Кот, продолжал выказывать неудовольствие. Рассудительная, но излишне стеснительная и неуверенная в себе Люда предположила, что Варя неправильно обмотала кошку бинтами.

– Туго, Варь, ей дышать трудно.

– Вижу уже, – буркнула Варвара, начав разбинтовывать, как она выразилась «такую классную и красивую перевязку». – Второй раз так красиво не получится, – ворчала она. – Муся, сидеть! Люда, держи крепче. Муся… Люда… Во-от, почти готово! Люд, как тебе?

После получасового лечения, надеясь, что добрые дети его все-таки покормят, Кот заискивающе посмотрел на девочек.

– Глаза у неё суперские, в темноте, наверное, сверкают здорово. Муська, поспи немного, тебе сейчас надо.

Кот ткнулся влажным носом в Варину ладошку и заурчал.

– Спасибо говорит, – пояснила Варя. – Спи, Муська, а вечером я поесть принесу. Ты солянку любишь?

– Бездомные всё любят, – ответила Люда, пройдясь ладонью по перебинтованной спине Кота. – Она где жить-то будет, Варь?

– До вечера в сарае, а на ночь к себе в комнату возьму.

– А мама?

– Не узнает, я тихонечко.

– А увидит?

– Пошли, – Варя подтолкнула подругу в спину и подошла к распахнутой двери. У самого порога обернулась, махнула Коту рукой: – Спи, Мусь, мы уходим.

Дверь в сарай закрылась, сразу сделалось темно и неуютно. Кот потоптался на столярном столе, неуклюже обнюхал бинты, попытался от них высвободиться – куда там, и пытаться не стоит – и спрыгнул вниз. Жаль, что его не покормили, оставили здесь одного и даже водички в мисочке не принесли. Может, ещё вернуться?

Просясь на улицу, Кот громко мяукал, царапая дверь и дощатый пол. Услышан он не был: то ли сарай находился в отдалении, то ли поблизости не было людей, но факт есть факт. В итоге, устав и немного оробев, он обнюхал все, что находилось в зоне досягаемости, вернулся к столу и одним прыжком оказался наверху. Решил вздремнуть.

Кот уже засыпал, глаза превратились в узкие щелки, лапы были поджаты, хвост обвивал тело – обычное кошачье состояние перед отходом из одной реальности в другую. Как вдруг – шелест. Кот разом встрепенулся. Шелест повторился. Не может быть! Этот шелест, этот тихий, едва уловимый, будто бы извиняющийся, осторожный, вкрадчивый шелест он узнает из тысячи. Так шелестеть может одно животное на всем белом свете. И имя ему – мышь.

Кот бесшумно заходил по столу, определяя, откуда именно доносится тихий звук. Ага, вроде из угла, где примостились два ящика. Точно, оттуда. Что ж, подождем. Если мышь решила выйти из укрытия, она обязательно себя проявит, она вот-вот покажется.