Возвращение: Полночь
Шрифт:
Скажи мне.
И Елена рассказала ему
Стефан слушал и задыхался от смеха.
«Я думаю», сказал он уже потом, «что это вполне может сработать».
Елена сразу же начала придумывать планы В и С, чтобы не было задержки, если первоначальный план не сработает.
Они должны были проехать через Феллс Черч, чтобы добраться до Риджмонта.
Елена сквозь слезы смотрела на сгоревшие дома и почерневшие деревья.
Это был ее город, город, за которым она следила и защищала, когда была призраком.
Как все это могло произойти?
И, что страшнее, как
Елена задрожадла
Мэтт мрачно сидел в комнате для прсяжных
Он находился там уже давно и выяснил, что окна были забиты снаружи.
Он не удивился, так как знал, что еще все окна в Феллс Черч были заколочены, и, кроме того, он пытался расшатать доски и понял, что может выйти, если захочет.
Но он не хотел.
Настало время, чтобы лицом к лицу встретиться с его проблемой.
Он разобрался бы с этим раньше, чем Дэймон отправился с девочками в Темное Измерение, но Мередит отговорила его.
Мэтт знал, что близкие друзья мистера Форбса, отца Кэролайн, были важными шишками в правоохранительной и судебной системах Риджмонта.
Как и мистер Смолвуд, отец настоящего преступника.
Они вряд ли будут судить его по закону.
Но в любом суде в какой-то момент они, по меньшей мере, должны будут его выслушать.
И то, что они услышат, будет чистой правдой.
Сейчас они не могли в это поверить.
Но позже, когда близнецы Кэролайн родятся, как младенцы оборотня, — тогда они будут думать о Мэтте, и его словах.
Он поступает правильно, уверял он себя.
Но в данный момент его внутренности словно налились свинцом
В худшем случае, что они могут мне сделать? — подумал он, и тотчас у него в голове эхом отозвался голос Мередит
«Они могут посадить тебя в тюрьму, Мэтт. В настоящую тюрьму, тебе ведь больше 18. И хотя это и будет приятной новостью для некоторых настоящих, порочных, жестоких уголовников с самодельными татуировками и бицепсами, как ветки деревьев, для тебя, я думаю, это будет не особо хорошо».
И потом, после поиска в интернете, «Мэтт, в Виржинии это может быть пожизненное заключение. А минимально пять лет. Мэтт, пожалуйста, я умоляю тебя, не позволяй им это с тобой сделать! Иногда благоразумие это правда лучшая часть героизма. У них все козыри, а мы вслепую идем в темноте…»
«Она на удивление хорошо все продумала, свалив в кучу свои собственные метафоры и все остальное» — уныло подумал Мэтт
«но все — таки это не совсем то, на что бы я вызвался добровольно.
И, держу пари, все в курсе, что стены здесь довольно хлипкие: стоит мне вырваться, меня сразу начнут преследовать, куда бы я не направился.
А останусь здесь — хотя бы получится рассказать правду».
В течение очень долгого времени ничего не происходило.
По солнцу, пробивавшемуся через щели, Метт мог определить, что все еще день.
Зашел мужчина и предложил посетить уборную и выпить кока-колы.
Мэтт принял оба предложения, но потребовал также адвоката и законный телефонный звонок.
«У вас будет адвокат», проворчал мужчина, когда Мэтт вышел из туалета. «Он будет вам назначен».
«Я
не хочу этого. Я хочу настоящего адвоката. Того, которого я выберу».Мужчина выглядел раздраженным. «У парня вроде тебя не может быть никаких денег. У тебя будет адвокат, которого тебе назначат».
«У моей мамы есть деньги. Она захочет, чтобы меня защищал адвокат, которого мы наймем, а не парень из юридического колледжа».
«Ой», пропел мужчина. «Как мило. Ты хочешь, чтобы мамочка о тебе позаботилась. Сейчас она на пути в Клайдсдейл с черной леди-врачом».
Мэтт застыл.
Вернувшись обратно в совещательную комнату, он начал лихорадочно думать.
Откуда они знают, куда поехали его мама и доктор Альперт?
Он произнес: «Черная леди-врач» и нашел, что это некрасиво звучит, как в стародавние времена и просто плохо.
Если бы врач был белым мужчиной, то прозвучало довольно таки глупо… «уехала с белым мужчиной-врачом».
Вроде, как старый фильм про Тарзана.
Внутри Мэтта начал подниматься огромный гнев.
И вместе с ним огромный страх.
Догадки заскользили в его голове: наблюдение, шпионаж, работа под прикрытием.
И переоценка собственных сил.
Он полагал, что было больше пяти часов вечера, когда все обычные сотрудники суда ушли, тогда они привели его в комнату для проведения допросов.
Мэтт смекнул, что на нем отрабатывали проверенный метод «добрый-злой-коп», проводя допрос в тесной комнате с установленной в углу камерой видеонаблюдения, которая бросалась в глаза, несмотря на небольшой размер.
Они допрашивали его, сменяя друг друга, сперва один кричал на него, требуя сознаться во всем, затем другой, с ноткой сочувствия, сказал, — Все вышло из-под контроля, так ведь? Мы представляем, как такое могло случиться. Она горячая штучка, не так ли? — Дважды подмигнув, он продолжил. — Я понимаю. Просто она начала подавать смешанные сигналы…
И тогда гнев Мэтта достиг критической точки.
«Нет, у нас не было свидания, нет, она не заигрывала со мной, и когда я расскажу мистеру Форбс, что вы, подмигивая, назвали Кэролайн горячей штучкой, он вас уволит, мистер. Вы говорили о разных сигналах, но я никогда их не видел. Я могу слышать «нет» так же четко, как и вы можете, и я считаю, что «нет» значит «нет».
После этого они его избили
Мэтт был удивлен, но учитывая то как дерзко им угрожал и кричал, не стоило удивляться.
И тогда они, казалось отстали от него, оставив в комнате для допросов, в которой в отличие от совещательной комнаты не было окон.
Метт снова и снова твердил в видеокамеру: «Я невиновен, и я лишен телефонного звонка и адвоката. Я невиновен…»
Наконец они пришли и забрали его. Он оказался между хорошим и плохим полицейским в совершенно пустом зале.
Нет, не в пустом, понял он.
В первом ряду сидели несколько журналистов, один или два приготовили блокноты.
Когда Мэтт это увидел, прямо как в настоящем суде, и представил картину, которую они представляют собой — прямо как он видел по телевизору, ощущение свинца в его желудке переросло в неудержимое чувство паники.