Возвращение последнего атланта (сборник)

— Надо уничтожать, — сказал кто-то.

— Да.

— Да.

— Может быть, удастся вывести на орбиту хоть часть массива?

В этот момент дымная спираль на экране разделилась на две.

— Уничтожаем, — громко сказал Рем. — В нашем распоряжении не более пяти секунд.

Так как вице-президент еще колебался, Рем протянул руку и сам нажал кнопку с черной обводкой. Тотчас в голове дымной спирали, разделившейся уже на несколько гонких нитей, сверкнула яркая искра и стало набухать белое облако, быстро превратившееся в тяжелую серую тучу.

— Ну вот и все, — послышалось сзади.

— Нет, — резко возразил Рем. — Автоматика не сработала, а мы опоздали. Возможно, даже вероятно падение больших глыб льда и металлических обломков. Необходимо объявить общую тревогу.

— Предполагаемый радиус разлета? — быстро спросил вице-президент.

Рем указал на табло:

— Вот высота, на которой уничтожен объект, а это — радиус. Моусон в угрожаемой зоне. Падения могут начаться через пять-семь минут.

— Объявляйте.

— Уже объявлена.

— Остается ждать итогов, — нервно рассмеялся кто-то.

— Вероятность повреждения искусственных сооружений невелика, — сказал вице-президент, — а людей, если, конечно, все выполнили требования инструкции, ничтожна.

— Итак, полная неудача? — спросили сзади.

— В связи с условиями, выдвинутыми Ковосом, да, — задумчиво произнес вице-президент. — Это своего рода ультиматум академика Вилена: только в случае успешного вывода на орбиту первого блока после анализа итогов — второй запуск. Теперь, поскольку первый блок вывести не удалось…

Он умолк и пожал плечами.

— Значит, первая неудача поставила под сомнение весь эксперимент?

— Антарктический эксперимент с самого начала предусматривал четыре запуска, — спокойно сказал Рем. — Четыре, а не один. Авторы проекта с самого начала допускали, что из четырех запусков полностью успешным может оказаться лишь один. Позиция академика Вилена поставила всех нас в очень жесткие рамки, поэтому мы долго колебались, какой блок выбрать для первого запуска. И ошиблись.

— Что вы предлагаете? — спросил вице-президент.

— Я считаю, что запуск мог бы быть продолжен в соответствии с первоначальным планом. У нас остались три полностью подготовленных объекта и есть еще время. Но сейчас, по-видимому, все зависит от мнения представителя Ковоса. Если он считает, что в создавшейся ситуации эксперимент должен быть приостановлен, я не стану возражать. И вероятно, никто из высокой Комиссии тоже.

— Можно было разговаривать, если бы тут находился сам академик Вилен, — заявил один из членов Комиссии, — а сейчас все это пустая трата слов.

— Но здесь полномочный представитель Вилена с правом решающего голоса, — возразил вице-президент. — Давайте выслушаем и его мнение.

Все взгляды устремились на Ива.

«Вот, о чем говорил Вилен, — мелькнуло у него в голове, — кажется, сейчас все зависит от моего слова. Вилен тогда упомянул о способности нестандартно мыслить. А могу ли я мыслить нестандартно? Как поступить?…»

В зале наступила полная тишина, члены Комиссии напряженно ждали, и вдруг в эту тишину ворвался резкий тревожный голос, шедший с одного из экранов:

— Экстренное сообщение. Купол наземной части Моусона пять минут назад сильно поврежден падением космического объекта, В городе пожары. Связь прервана.

Члены Комиссии заговорили все разом. Многие поднялись со своих мест.

«Это решение, — подумал Ив. — И оно пришло само. Вилен оказался прав». Ив вдруг вспомнил Оду. «Что, если она не воспользовалась подземным убежищем?…»

— Заседание закрывается, — громко сказал вице-президент. — Но в связи с разрушениями в Моусоне нам всем пока придется остаться здесь.

— Подождите, — раздался резкий голос Рема. Наклонившись к переговорному устройству, он что-то спросил и поднял руку, требуя тишины. Все смолкли. На одном из боковых экранов появилось лицо диктора публичной информации:

— По вашей просьбе повторяю экстренное сообщение: «Падение неопознанного космического объекта на город Моусон произошло в двенадцать часов пятьдесят восемь минут по местному времени. В двенадцать пятьдесят восемь… В городе большие разрушения и пожары. Туда уже направлены группы спасателей».

Рем снова поднял руку:

— Все слышали? В двенадцать часов пятьдесят восемь минут. За две минуты до нашего запуска. Катастрофа в Моусоне никак не связана с Антарктическим экспериментом.

— Заседание продолжается, — объявил вице-президент. — Слушаем мнение представителя Ковоса коллеги Ива Маклая.

Ив повернулся к Рему:

— Время возможного падения неуничтоженных обломков первого объекта уже истекло, не так ли?

— Да, — сказал Рем, с интересом глядя на него.

— Можем мы получить информацию о последствиях?

— Конечно.

Рем снова наклонился к микрофону. Ив не расслышал того, что он сказал, но тотчас же центральный экран запестрел сериями цифр, а инженер, появившийся на одном из боковых экранов, коротко сказал «нет».

— На обитаемых участках угрожаемой зоны, где был установлен контроль, падений не зарегистрировано, — сказал Рем.

— Как представитель Ковоса я считаю, что Антарктический эксперимент может быть продолжен, — громко объявил Ив. — Сегодня же. Сейчас же, поскольку время, отведенное для него, еще не истекло.

— Есть возражения? — спросил вице-президент.

Ответом было молчание.

— Тогда продолжаем.

Последовавшие полчаса были, пожалуй, самыми трудными в жизни Ива. Он не сомневался в своем праве принять решение, но отчетливо понимал, какую тяжесть ответственности принял на себя, может быть вопреки желанию Вилена. Он почти не слышал переговоров членов Комиссии с контрольными постами, последней проверки готовности, счета времени. Он страстно желал лишь одного — чтобы все это кончилось как можно скорее. Когда вице-президент протянул руку, чтобы нажать кнопку второго запуска, Ив зажмурился, а потом стал глядеть не на экраны, а на Рема. На этот раз Рем оставался спокойным до конца, до того момента, когда вице-президент, поднявшись, пожал ему руку и громко поздравил с успехом.