Возвращение повесы

Надо было что-то сказать, и Саймон пробормотан:

– Тебе… тебе трудно ее любить?

– На этот вопрос я не смогу ответить. Зато точно знаю: мне бы очень хотелось, чтобы я встретил ее гораздо раньше. Тогда я мог бы уберечь ее от всех страданий, выпавших на ее долю. Это звучит чертовски глупо, потому что она на восемь лет старше меня, но все же… Во всяком случае, теперь она – моя любовница. Увы, пока что Бланш отказывается выходить за меня.

Саймон в изумлении таращился на друга. Хэл же тем временем продолжал:

– Она старается спасти меня от этого безумия, потому что любит. А я так несчастен, что переплыл бы океан вплавь, если бы после этого она согласилась стать моей женой. Вот что такое любовь, Саймон. Избегай ее, если можешь.

– Но чего же ты медлишь? Садись на первый же корабль…

Хэл допил вино и поставил бокал на стол.

– Я перед отъездом сказал, что выслушаю решение Бланш в день ее рождения, пятнадцатого декабря. На это у меня хватит сил.

– А если она все равно скажет «нет»?

Хэл горестно улыбнулся:

– Тогда я буду… подбирать крошки. И она должна это понимать.

На том следовало бы поставить точку, но дружба заставила Саймона сказать:

– А ты не подумал, что она, возможно, права? Как она сможет войти в наш мир?

Он сразу понял, что говорит не только про Хэла с актрисой, но и про себя с Джейн. Хэл засмеялся.

– Я не только подумал – Бланш постоянно твердит мне об этом. Ситуацию осложняет и то, что она скорее всего не сможет родить еще одного ребенка. Меня это не волнует, а она очень беспокоится.

– Тогда не будет ли для нее удобнее роль твоей любовницы?

– Возможно. Но такой уж я эгоистичный – желаю надеть кольцо ей на палец, чтобы всем показать, что она навеки принадлежит мне.

Саймон подумал о кольце на пальце Джейн. Может, он тоже хотел, чтобы жена принадлежала ему навеки? Немного помедлив, он задал очередной вопрос:

– Хэл, а тебе не приходило в голову, что миссис Хардкасл просто не хочет порывать со своей профессией? Я слышал, что она превосходная актриса.

– Ей не придется отказываться от сцены.

Саймон молча смотрел на друга – тот не переставал его удивлять. Мало того что Хэл хотел взять в жены женщину со скандальным прошлым, так он еще и не возражал, чтобы она продолжала выступать на сцене?

Хэл, вероятно, догадался, о чем думал Саймон, потому что вдруг проговорил:

– А ты знаешь, что Бланш и Бета Арден – лучшие подруги?

– Что?! Жена Люка и его бывшая любовница – лучшие подруги?!

– И верные союзницы, – добавил Хэл со смехом. – Я вижу, ты удивлен, но это чистейшая правда. К тому же обе активные участницы борьбы за права женщин.

Саймон пригубил из своего бокала и вполголоса пробормотал:

– Черт побери, сумасшедший дом…

Он набирался мужества, чтобы представить семье и друзьям дочь лавочницы, а теперь вдруг узнал, что Хэл Боумонт собирается жениться на актрисе, боровшейся за равноправие женщин.

– А смог бы ты полюбить Джейн, если бы узнал, что она – того же происхождения, что и Бланш? – неожиданно спросил Хэл.

– Я все знаю о происхождении своей жены, – проворчал Саймон.

– И все-таки?

Саймон ненадолго задумался, потом ответил:

– Полагаю, стрелы Купидона могут поразить любого и в любое время. Но нет, я бы на такой не женился. Извини, Хэл, но нет. Это было бы несправедливо по отношению к семье и будущим детям.

Тут в комнату вошла Джейн с чаем, и Саймон понадеялся, что жена не слышала его последние слова. Но все же она была чем-то встревожена. Нет-нет, ей не следовало беспокоиться. Да, ее мать держала лавку, а Джейн ей помогала. Но она же не играла на сцене…

Глава 8

Дженси слышала слова Саймона.

«Я бы на такой не женился. Извини, Хэл, но нет. Это было бы несправедливо по отношению к семье и будущим детям».

Она не знала, о ком они говорили, но была уверена: та женщина не могла быть хуже, чем Хаскетты. А вскоре она получила еще один удар.

Саймон сказал:

– Полагаю, завтра мы должны сходить в церковь.

– Зачем?

– Если этого не сделать, пойдут разговоры.

– Да, верно, – вздохнула Дженси. – Но когда новобрачная в первый раз приходит в церковь после свадьбы, это для всех событие.

– Не беспокойся, – сказал Саймон. – Мы с Хэлом составим эскорт.

– Значит, все будут мне завидовать. – Дженси заставила себя улыбнуться, но в этот вечер она ушла от мужчин пораньше, чтобы приготовиться к бою.

Прежде она ходила в церковь Святого Якова вместе с Исайей и сидела на его скамье, но никогда подолгу не задерживалась. Теперь же она будет в центре внимания, а это совсем другое дело.

Обычно новобрачные приходили в церковь в том платье, в котором были на свадьбе, но Дженси решила, что нарушит традицию – наденет траурное черное платье, довольно простое, но зато стильное. До замужества Марта была швеей, и она научила девочек хорошо шить. В Йорке Дженси умышленно надевала нестильные платья, но сейчас ей захотелось одеться иначе – ради Саймона.

Надо было лишь придумать подходящий головной убор. К сожалению, обе ее шляпки скучные и довольно старые. Одну из шляпок она повертела в руках, выискивая способ как-то обновить ее. А потом вдруг вспомнила про даму, недавно приехавшую из Англии, – на ней было что-то вроде берета с пером. Видимо, «шотландский берет» сейчас в моде. Может, сделать что-то подобное? Но из чего?

Открыв сундук, Дженси отбросила верхнюю одежду и добралась до одежды Джейн. Наверное, глупо было хранить эти вещи – ведь сама она никогда не сможет их надеть. Джейн была пониже ростом и даже в то время тоньше, чем она. А теперь любой ее лиф на ней просто лопнет.

Да, следовало оставить вещи Джейн. Какой смысл платить за их перевозку обратно в Англию? Дженси сложила вещи на полу, чтобы отдать их на благотворительность. Но, взяв в руки любимое муслиновое платье Джейн, она невольно расплакалась. Это платье сшила Дженси, потому что у нее лучше получалось, а Джейн предпочитала делать рисунки для вышивки.

Тут ей вдруг вспомнилось, как Джейн рисовала ее, когда она шила…

Немного подумав, Дженси решила оставить себе муслиновое платье. Возможно, удастся его перешить. Например, сделать по бокам вставки. Или вообще сделать новый лиф, а на подоле – оборку, чтобы удлинить платье.