Возвращение Сэмюэля Лейка

Сван мотнула головой и крепче уцепилась за лозу.

– Я не умею плавать!

Блэйд крикнул:

– Нырнешь – всплывешь!

– И утону!

– Не утонешь. Меня так научили плавать – просто бросили в воду.

Блэйд сказал правду. Когда ему было три года, отец швырнул его с лодки в пруд. Подробностей он не помнил, помнил лишь, что поплыл как рыбка.

Сван не поверила.

– Нет уж. Когда тонешь, всплываешь три раза, и все.

– Я тебя спасу!

– А тебя кто будет спасать?

– Меня спасать не надо.

Блэйд нарезал круги по-собачьи и на утопающего не был похож, но Сван не желала рисковать.

– Попробую качнуться и перелететь на берег, – сказала она.

И, поджав под себя ноги, качнулась. Но не перелетела. Попробовала еще раз – опять не получилось.

– Сбегай позови кого-нибудь! – крикнула Сван. Она держалась за лозу обеими руками и просто указала подбородком в сторону Церковных Земель. – Позови моих братьев!

Которые тоже не умеют плавать.

Но Блэйд не бросил бы Сван одну. Если бежать за помощью, это надолго. А вдруг, пока он бегает туда-сюда, она сорвется? Этого допустить нельзя. Он толком не знал, что делать, если она сорвется, знал только, что должен быть рядом.

Сван не раз навещала вместе с отцом пожилых прихожан, и те рассказывали, как были на волосок от смерти, – чаще всего упоминали и особенно красочно описывали сердечные приступы. Сван знала симптомы и была уверена, у нее сердечный приступ. Грудь сдавило, в ушах стучит, левая рука почти отнялась.

Сван была не из робких, но сейчас невольно думала, что не миновать ей одного из двух. Смерти либо в воздухе, либо в воде. А когда на берегу вдруг возник человек-змея и сказал: не бойся, я тебя в два счета поставлю на ноги, к страхам Сван прибавился еще один.

Может быть, ей суждено умереть на суше.

Глава 12

У Раса Белинджера хватало дел поважнее, чем рыскать по лесам за мальчишкой, который без конца удирает. В последнее время Блэйда не дозовешься, если нужно принести табаку или кувшин воды со льдом. Раньше Блэйд сбегал, лишь когда ему грозила порка или чтобы не слышать материнских рыданий, а сейчас будто с цепи сорвался. Ищи его, свищи. Пора бы уже понять, что от побегов только хуже, но этот тупица всему должен учиться на своей шкуре.

Рас решил: попадись мне сопляк сейчас – подучу как следует. Стреноживают не только лошадей.

Но, оказавшись на обрыве, он увидел: Блэйд в воде, а над купальней болтается та самая девчушка, юбчонка задралась. Гнев Раса мигом улетучился.

В руке Рас держал свернутый кнут. Девчушке и говорить не пришлось, чтоб висела тихо, она и так замерла, едва завидев его.

– Ну-ну, не бойся, – сказал Рас негромко, ласково. – Я подцеплю лозу кнутом, подтащу тебя к берегу и освобожу.

Глаза у Сван стали как блюдца. Она силилась сглотнуть, но в горле пересохло. Жаль, что она не умеет летать!

Впрочем, может, Белинджер ее не тронет. Может, он жесток только к своим детям. Есть ведь такие люди – к чужим добрее, чем к родным.

А человек-змея уже пятится назад с кнутом – вот-вот замахнется. Стоит ей шевельнуться – руку отхватит.

Кнут просвистел в воздухе, со щелчком обвился вокруг лозы, в полуметре над головой Сван. Рас дернул кнут и подтянул Сван к берегу, будто на трапеции. Едва она оказалась вблизи, свободной рукой он схватил лозу, чтобы та не раскачивалась.

– Ну что, страшно было? – спросил Рас.

Сван пыталась выпутаться, но руки тряслись, а ноги стали ватными. Еще чуть-чуть – и упадет. Сван испуганно покачала головой.

Рас засмеялся и стал высвобождать ее руку. Когда он к ней прикоснулся, у Сван все сжалось внутри.

– Не бойся, красотуля, – сказал он весело, стараясь к ней не прикасаться, пока был занят делом; отвел глаза, когда она одергивала подол. Даже по голове погладил.

Грубая лоза оцарапала ей руку, оставила синяки, и теперь, освободившись, Сван почувствовала боль. И стиснула зубы, чтобы не заплакать.

Рас сочувственно хохотнул.

– Беги домой, пускай мама перевяжет. И церемонно расшаркался: – Если тебя когда-нибудь нужно будет спасать – только крикни.

Да уж, кричать она мастер. Так думал Рас, когда он и Блэйд возвращались домой. Рас шагал быстро. Мальчик трусил следом, смотрел на отца снизу вверх и тараторил без умолку:

– А здорово ты, кнутом. Раз – и засадил по лозе! Здорово ты!

Рас потрепал сына по волосам, как совсем недавно девчушку.

– Смотри, как бы я и тебе не засадил.

Блэйд сглотнул. Он думал, отец забыл, что оказался у ручья с кнутом не случайно.

Рас смерил сына взглядом и улыбнулся. Не зловеще, как бывало. Взъерошил ему волосы.

– Да не бойся, – успокоил он Блэйда. – Бить я тебя не стану.

Блэйд снова сглотнул, на сей раз от великого облегчения.

– Не станешь?

– Нееееееет, – протянул Рас.

И со змеиной быстротой взял мальчика за вихор, приподнял в воздух, оттолкнул и зашагал дальше.

Когда Сван вернулась на Церковные Земли, дьяконы уже натянули тент и сооружали кафедру из булыжников и сухих веток. Кафедра будет невысокая, объяснил Нобл, а то рухнет. Он однажды видел высоченного проповедника, который нависал над кафедрой, чтобы разобрать текст проповеди. И Сван может сыграть как раз такого.

Сван ответила, что он спятил – не станет она ни над чем нависать. И поплелась к дому. Это означало, что Ноблу быть священником, а Бэнвиллу – всей конгрегацией.

Пока Сван пропадала в запретных местах, приехали и другие родственники, кроме Сида, Милли и Лави, – Элвис с Эвдорой. Детей они отвезли в город, в кино. Сван и ее братья о таком не смели и мечтать, Сэмюэль считал, что ходить в кино – грех. Взрослые расселись кто на веранде, кто во дворе, щелкая пальцами и притопывая в такт Сэмюэлю, который наигрывал на пятиструнном банджо «Туманный рассвет на горе».

Завидев пробегавшую мимо Сван, Сэмюэль перестал играть и окликнул: