Возвращение скипетра

"Мне жаль", - сказал Ланиус. "Я ничего не могу с этим поделать".

Она послала ему взгляд наполовину нежный, наполовину раздраженный. "Ты действительно имел какое-то отношение к этому делу, ты знаешь".

"Ну, да", - признал он.

"Я просто хочу, чтобы королева Келеа нашла лучший способ сделать это", - сказала его жена. Она снова посмотрела на него. "Может ли Скипетр Милосердия что-нибудь с этим сделать! Было бы милосердием, если бы это было возможно ".

"Я не знаю, но я бы так не думал", - ошеломленно ответил Ланиус. "В любом случае, в архивах ничего нет об использовании его для чего-либо подобного".

Сосия вздохнула. "Я могла бы догадаться. Конечно, мужчинам и в голову не пришло бы использовать его против мук родов. Они мужчины!" Она просияла, но только на мгновение. Затем вернулся мрак. "Хотя их жены подумали бы об этом. Я уверен в этом. Так что, я полагаю, ты прав. Очень жаль".

Вспомнив крики, которые он слышал от рожениц, Ланиус обнаружил, что кивает. "Я воспользуюсь им, когда придет твое время", - пообещал он. "Я уверен в одном — это не причинит тебе вреда".

"Спасибо тебе", - сказала Сосия. "Ты действительно заботишься обо мне, когда—"

"Конечно, хочу", - прервал его Ланиус.

Но Сосия не закончила, а она собиралась закончить. "Когда ты не думаешь о старых пергаментах в архивах или о своих монкатах -

"

Он снова попытался прервать. "Если бы не Паунсер и вещи, которые я нашел в архивах, у нас не было бы Скипетра Милосердия, я все равно не думаю, что у нас было бы", Грас, возможно, смог бы проникнуть в Йозгат, но даже другой король не думал, что это было бы легко.

Сосия отмахнулась от Паунсера — и Скипетра — тоже. "Или о твоих служанках". Именно к этому она все это время и направлялась.

Забавно было то, что, даже если бы она не понимала — и не захотела бы — так много, она была права, сваливая служанок с документами и животными. Они были хобби. Они нравились ему, но после Кристаты он ни к кому из них не испытывал страсти. Но это было не то, что хотела услышать Сосия. Ланиус точно знал, что она хотела услышать, и он сказал это. "Мне жаль, дорогая".

"Правдоподобная история". Впрочем, она не выглядела слишком несчастной. Это было то, что она хотела услышать, и он не мог сказать ничего больше.

Позже в тот же день он был в архиве — один, — когда шорох за шкафом далеко в темном углу комнаты показал, что он, в конце концов, был не совсем один. Он думал, что знает, что означает этот шелест, и оказался прав. В должное время вышел Паунсер. Монкат подошел к королю и бросил большую часть мыши к его ногам.

"Мровр", - сказал Паунсер, как будто убеждаясь, что Ланиус понимает величину подарка. Что касается монката, это было важнее, чем Скипетр Милосердия. Скипетр был просто вещью. Мышь была едой.

"Да, я знаю, какой ты замечательный парень", - сказал Ланиус. Он почесал обезьяну за ушами и по бокам челюсти и нежно потрепал ее бархатный нос. В должное время Паунсер вознаградил его ржавым мурлыканьем. Это была самая большая награда, какую когда-либо давал кот. Это заставило Ланиуса задуматься, почему люди держат их. Он предположил, что мертвая и искалеченная мышь на полу представляла собой частичный ответ, но этого показалось недостаточно.

Он так и не узнал, как Паунсер выбрался из комнаты монкэтса и бродил по узким коридорам внутри дворцовых стен. С тех пор как Паунсер — и Скипетр Милосердия — вернулись в город Аворнис, он прекратил поиски. Это была его награда Паунсеру.

"Мровр", - снова сказал Паунсер и посмотрел вниз на то, что осталось от мыши.

Ланиус, будучи к тому времени хорошо обученным, знал, чего от него ожидают. Он погладил Паунсера и еще немного похвалил его охотничьи таланты, а затем подобрал маленький трупик (к счастью, то, что осталось, включало хвост, не слишком сильно обглоданный). Подержав его мгновение — что, казалось, означало, что он съел бы его, если бы у него только было время, — он вернул его монкату. Прыгун взял лакомство в свои когтистые лапы и съел еще несколько кусочков. Ланиус отвернулся.

Он не промахнулся по мыши. Если бы Паунсер съел всех мышей в архиве, он был бы в восторге. Но он не хотел смотреть, как это делает монкат. Эта брезгливость во многом объясняла и то, почему он был таким неохотным охотником. Ансер и Орталис оба находили это забавным.

Он не возражал против поддразниваний Ансера. Учитывая вкусы Орталиса, он был не в том положении, чтобы упрекать кого-либо в чем бы то ни было. Это, конечно, его не остановило. Если бы это произошло, он был бы совершенно другим человеком. Жаль, что это не так, подумал Ланиус и вернулся к старому налоговому реестру.

Гирундо поклонился, входя в малый зал для аудиенций, где восседал король Грас. "Спасибо, что приняли меня, ваше величество", - сказал генерал.

"Как будто я бы этого не сделал!" Сказал Грас и указал ему на табурет. "Вот, садись и чувствуй себя как дома. Пришла служанка — ах, вот и она". Служанка поставила на стол поднос с вином, пирожными и миской с жареным нутом. Налив вина Грасу и Гирундо, она сделала реверанс и ушла.

Взгляд Гирундо проследил за ней. "Прелестная малышка", - пробормотал он. Он поднял свой серебряный кубок в знак приветствия Грасу. "Ваше здоровье, ваше величество!"

"И тебе того же". Грас ответил на приветствие. "Нам обоим довольно повезло, для людей нашего возраста. Большинство деталей все еще работают большую часть времени".

"Это неплохо". Гирундо почесал бороду, которая была не такой седой, как у Граса. "Много людей моего возраста мертвы".

Грас усмехнулся, не то чтобы это было чем-то иным, кроме правды, обернутой в шутку. Он съел немного нута, затем запил его вином. Это означало, что он допил свой кубок до дна. Снова налив его до краев, он спросил: "Ну, что у тебя на уме?"

Прежде чем ответить, Гирундо встал и закрыл дверь в зал для аудиенций. Когда он вернулся, он придвинул свой стул поближе к Грасу. Тихим голосом он спросил: "Ваше величество, кто друзья вашего сына?"

Грас нахмурился и почесал в затылке. Мысли о том, что у Орталиса были друзья, было достаточно — более чем достаточно — чтобы смутить его. Его законный сын не был общительным человеком. "Я не знаю", - сказал король. "К чему ты клонишь?"

"Может быть, и ничего", - сказал Гирундо. "В таком случае я попрошу у него прощения, и у вас тоже. Но ты помнишь, как он околачивался с этими офицерами гвардии перед тем, как мы отправились сражаться к югу от Стуры?"