Возвращение Скорпиона
Шрифт:
— Послушайте… — Голос Паука зазвучал как из могилы. — Я прошу, я просто умоляю — выбросьте это из головы!
— Что-о-о?! — изумился я. — И сие предлагаете мне вы?! Вы?! Отец Маргариты?!
— Я! — рявкнул он. — Я! Слушайте: час назад в "Голубом поплавке" состоялось небольшое… совещание. Все мои, как вы выразились, коллеги жутко злы…
— Ну и нормально, — перебил я. — Завтра они будут еще злее. После прошлогодней чистки ваше болото опять здорово заросло! Ну ничего, помните принцип: любое творение одного человека в силах разрушить другой? Я этим скотам устрою тихую
Молчание. Потом нехотя:
— "Или же".
— Нашелся более молодой и дерзкий хищник?
Паук проворчал:
— Прекратите. И выслушайте до конца. Надеюсь, вы понимаете, что я на этом… совещании молчал.
— В смысле?
— В смысле — ни словом не заикнулся, что в курсе, чья эта работа, а также, что женщина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, моя дочь.
— Ага… — Я осмотрелся вокруг — покуда никто из прохожих не проявлял интереса ни ко мне, ни к скамейке. — Ну-ну, и что?
— А то, что ни один из собравшихся понятия не имел, что кого-то похитили, и все дружно клялись, что ни они, ни их люди здесь ни при чем. Слышите? — чуть ли не крикнул Паук.
Я поморщился:
— Да слышу, не орите, пожалуйста, не глухой. А вы уверены, что не врут?
"Папа" помрачнел.
— Ну, в мозги-то к другому не влезешь… Вроде не врут. Но что любопытно — я понял: они не знают вас, даже понятия не имеют о вашем существовании.
— А "Чёрный Скорпион"? О существовании этого бриллианта они тоже понятия не имеют?
Пауза.
— Да нет, про камень народ, конечно, слыхал. Прошлым летом, уже после вашего отъезда, горячка кой-какая была. Но без толку, ребята покружились-покружились и успокоились.
Я усмехнулся:
— Занятно. За алмаз братва, выходит, в курсе, а что вокруг него тёрся какой-то чужак, — нет?
Паук опять начал сердиться.
— Чёрт, да никому же не ведомо, кто тот чужак! И уж тем более никто не отождествляет сегодняшнего искателя неизвестной женщины с прошлогодним визитером.
За "отождествляет" я тотчас зауважал старика еще больше.
— Ладно, и что же вы из-под меня желаете?
— Что желаю? Боюсь, вы неверно истолкуете мои слова, но…
Поверьте, я ужасно беспокоюсь о судьбе Маргариты и страшно волнуюсь за ее жизнь. Я приложу… я уже прилагаю все возможные усилия, чтобы найти ее, однако… Однако так нельзя! — как из пушки выпалил он. — Нет, я знаю, что мы далеко не ангелы, но вы и вам подобные…
— О, а это идея! — перебил я. — Насчет "мне подобных". Звякнуть, что ли, паре-тройке "мне подобных" да пригласить размять кости? А? Они это дело любят.
— Не идиотничайте, — тихо попросил старик.
Я пообещал:
— Не буду. Валяйте дальше. Итак?
— Итак… — почти прошептал он. — В общем, предлагаю следующее: вы покамест попридержите, пожалуйста, свои порывы, а я сообщу остальным, что вы мне звонили и мы договорились.
— И о чем же, Владимир Евгеньевич?
— О том, что неизвестный (вы же и для меня неизвестный, верно?) согласен подождать день-два, пока мы своими силами
попробуем отыскать похищенную женщину. И мы действительно будем ее искать!Я вздохнул:
— Да это и дебилу ясно, вот только а ну как Риту и впрямь найдет кто-нибудь из этих лосей? И когда все увидят, кого искали, как вы объясните браткам свое молчание по поводу пропавшей дочери? Я-то знаю: вы не хотите ставить их в известность, что спустя год "Скорпион" снова зашевелился, и вполне вас понимаю. А они поймут? Вдруг эти чёрствые люди смекнут, что в глубине вашего любящего отцовского сердца до сих пор теплится надежда добраться до этого отнюдь не философского камня и потому вы вешаете им макаронные изделия на уши? Ей-ей, глубокоуважаемый Владимир Евгеньевич, вы крупно рискуете.
Голос его помрачнел.
— За меня не тревожьтесь. Так согласны?
— На тайм-аут?
— Да.
Я почесал макушку.
— А-а, хрен с ним, будь по-вашему. — Проговорил вроде нехотя, но ведь не сумасшедший же я, в конце-то концов, — объявлять вендетту нескольким сотням рыл в "их" городе! Мне было важно их шугануть, чтобы закопошились, начали искать Маргариту. И вроде к тому все и идет, невзирая на финты хитрозадого Паука. Ох, "папа"-"папа", никак ты не уймешься, опять на что-то надеешься… — Хрен с ним, Владимир Евгеньевич, — повторил я. — Жду сутки, а там будет видно.
— Вот и слава богу! — Старик обрадовался, но я его осадил:
— Не прыгайте, веселиться не с чего — что с Ритой, до сих пор не ясно. Да, между прочим: поскольку в ее доме мне пока появляться не стоит, возьмите, пожалуйста, под контроль машину — чтоб ничего не сперли. Предупредите своих: при неосторожном обращении может рвануть. Еще на всякий случай: у меня имеется набор отмычек, так что если приспичит — загляну. Что еще… Да нет, вроде всё, теперь о главном. Как Джон?
Паук буркнул:
— Нормально.
— Девственность не потерял?
— Представьте себе, потерял. — В его голосе зазвучали злорадные нотки. — А еще он загнал Герду в бассейн, свалился туда сам, а потом они оба извалялись в цементе, и сейчас их отмывают.
— Отмывайте лучше, — сказал я. — Цемент — штука поганая.
Он саркастически хмыкнул:
— Да уж постараемся. Кстати, если вдруг будут новости… Вы где будете сегодня ночевать?
Я усмехнулся:
— Там, где я буду сегодня спать.
Тон мой явно ему не понравился.
— И где же вы будете сегодня спать?
Вот настырный!
— Владимир Евгеньевич, там, где я буду сегодня ночевать…
Глава тринадцатая
До сумерек я слонялся по вечернему городу. Забрел в парк, ходил по аллеям, сидел на скамейках — и думал, думал, думал…
Один раз внезапно возникло довольно ощутимое желание выпить, но я его тотчас подавил: нельзя, придурок, ты — на работе!
Гм, правда, за работу эту мне, кажется, никто не заплатит, но гонорар здесь иной — собственная жизнь. А теперь вот еще и жизнь Маргариты. Нет, в принципе, вознаграждение очень даже и ничего, приличное. Ты только, олух, думай, думай, думай!..