Возвращение Стрелы

Троица выглядела неважно. Двое в помятой серой униформе, а третий в грязной футболке и спортивных штанах с дырой под левым коленом. Где он умудрился порвать штаны, Глыба не знал.

Майор прошёлся по рубке, осматривая помещение. Сел в центральное кресло, оттолкнулся ногами, прокатился вдоль пульта. Шахназаров и Прошин заняли соседние места.

По корпусу пробежала волна вибрации, послышался гулкий звук, будто великан ударил в борт огромным кулаком.

– Хотелось бы сразу улететь, но не получится, – заявила Мира. – Придётся принять бой. Но вам незачем беспокоиться, это моя проблема.

– Бой с кем? – опешил Андрей. – С нашим… земным крейсером?

– И не только с ним, – ответила бортовая система. – На орбите много боевых кораблей. Меня начали обстреливать.

Звездолёт снова дрогнул.

– Держитесь, буду маневрировать. Придётся потерпеть, это недолго. Скоро вы будете в безопасности.

Взревели маневровые двигатели, и корабль, уходя от приближающихся ракет, рванул в сторону, как пугливая газель. Пару раз бахнули орудия, снопы огня понеслись навстречу «Геликону».

– Ты только не сбивай их. Там люди…

– Глупые вы создания! – с лёгкой ноткой презрения фыркнула Мира, прямо как живая, настоящая женщина. – Это вы, земляне, убиваете друг друга и не думаете о последствиях. А я не стану убивать. Я просто остановлю эти примитивные корыта.

И она произвела ещё одну серию залпов.

– Наступает момент, когда романтика приключений кажется уже не такой привлекательной… – с тоской заметил Сергей.

– Мне уже никакая романтика не кажется привлекательной… – промолвил Егор, всматриваясь в перекрёстные трассирующие линии на мониторе.

Командир глядел на экран и думал о том, что на них в последнее время охотятся все кому не лень. Прямо сезон охоты на майора Глыбу и его товарищей. Но надеялся, что это когда-нибудь закончится.

Два орбитальных истребителя потеряли двигатели, три лишились управления. Но крейсер продолжал преследование и не прекращал стрельбу. Трижды попал в корпус звездолёта, и каждый раз его слегка тряхнуло.

Прошин вдруг стал задумчивым и сосредоточенным, лицо заострилось и теперь напоминало крысиную морду. Он закрыл глаза и откинулся в кресле. Губы его едва слышно проговорили:

– Что-то мне это не нравится.

– А когда тебе хоть что-то нравилось? – напряжённо спросил Андрей. – С самого первого рейда тебе что-то не нравится. То едва не угробил нас на Луне, то вместе с Женей накаркали Беглеца с архивом проклятущим. И вот теперь снова. Что там опять, Прошин? Не тяни кота за причиндалы, выкладывай как на духу!

– Не знаю… чувствую что-то, а что – не могу понять.

Лейтенант открыл глаза и посмотрел на командира.

– Ты сначала определись, что ты там чувствуешь, – занервничал тот. – Не смущай Шаха, и меня не путай. Я, знаешь, ли, мистикой уже сыт по горло…

Эмпат пообещал, что оставит свои соображения при себе до тех пор, пока не разберётся.

Бой с «Геликоном» завершился, и борта перестали содрогаться от попаданий. На экранах видны несколько истребителей и особовский крейсер, висевшие на орбите Земли. Мира не солгала – её залпы лишь повредили земные корабли, лишив маневренности.

– Но и я повреждена тоже, – констатировала она. – Задеты батареи вероятностного генератора, и теперь я не могу совершить гипер-прыжок.

– Ну так кто из вас быстрее отремонтируется? – поинтересовался Андрей.

– Полагаю, что я. Для начала надо провести диагностику.

Экраны замерцали, по ним забегали разноцветные огоньки, в пультах что-то защёлкало, из-под панелей запищало. Мира запустила все системы сканирования и сообщила, что это может занять минут пять-десять. А сколько займёт сам ремонт, пока неизвестно.

Сергей, до того молча наблюдающий за экранами, спросил:

– А вы, и правда, живая?

– Да. Почему тебя это удивляет?

– Ну непривычно, чтоб звездолёт… и живой.

– От мёртвой никакой пользы. Зачем вам мёртвый звездолёт?

Глыба, слушая диалог, сказал:

– Эмпатий имеет в виду другое. У нас, землян, звездолёты – просто куски высокотехнологичного железа, они неразумны. Ну и, к тому же, животных в качестве средств передвижения мы давно уже не используем.

Собеседница возмущённо выкрикнула:

– Я не животное! Нас возвели в разумные два миллиарда лет назад. Вас, землян, тогда ещё не было вовсе. И не смей больше так называть меня. Иначе… иначе… Я… я… Иначе я откажусь от своей миссии!

Андрей растерялся, не зная, что сказать.

«Чёртовы бабы! – подумал он. – Ещё психанёт, и выбросит нас в космос».

– Извини, я не хотел тебя задеть.

– Вот ещё! – презрительно воскликнула женщина-звездолёт. – Я и не обижалась! На дикарей не обижаюсь! У нас за миллиарды лет вообще никаких чувств не осталось. Чувства никому не нужны. Только холодный расчёт!

«Ну да, чувств не осталось!» – усмехнулся про себя майор.

– Холодный расчёт так холодный расчёт, – произнёс он. – Это даже хорошо для холодного космоса. Тут, и правда, чувства ни к чему. Лучше не нервничать! Не нервничай!

– Я абсолютно спокойна! – взвизгнули громкоговорители. – И мои нервы нисколько не задело то, что ты считаешь меня животным.

– Спокойствие в нашем деле важнее всего. Я не считаю тебя животным!

– А мне очень интересно, откуда взялся живой и разумный звездолёт, – сказал Шахназаров. – У нас таких не бывает.

По экрану пробежалась волна огоньков. Потом что-то блямкнуло, и еле слышный электронный писк, раздававшийся из внутренностей пульта, затих.

– Диагностика завершена. Сейчас я займусь ремонтом. На это уйдёт не более получаса.

– А поговорить с нами не хотите? – поинтересовался Прошин.

– О чём? О чём мне с дикарями говорить?

– Мне тоже интересно, узнать о вас. Откуда вы взялись, о вашей истории узнать.

– Обо мне? – Мира помолчала и продолжила. – Я родилась тогда, когда жизнь на вашей планете только зародилась. Я себя считаю живой и разумной. Те, кто способствовал моему рождению, называли меня механосом. Механо Сапиенс звали нас наши создатели, если перевести на ваш язык. Я – неживая разумная материя. Но раз уж я умею мыслить, то я живу.