Возвращение сына
Шрифт:
— Вперед! — крикнул лейтенант ослабевшим от лихорадочной дрожи голосом. Танк, покружившись вокруг разрушенного дома и прочесывая пулеметным огнем дорогу, вышел на главную улицу. На другом конце улицы показались
Город уже наш.
В эту минуту произошло событие, весть о котором потрясла всех оставшихся в городе жителей. Вдруг издали взвыл снаряд дальнобойного орудия противника, зашипел ядовитой змеей и разорвался над башней танка. Машина сделала пол-оборота и осталась неподвижной. Она была похожа на героя, наповал убитого в яростном бою. На миг все смолкло. Из подвалов вышли старики, женщины, девушки и юноши. Танк окружили подоспевшие пехотинцы.
Бородатый сгорбленный старик, с изможденным, изжелта-бледным лицом, замахал руками и заголосил:
— Граждане! Люди добрые! Они первыми вошли в город, первыми!
Из танка вынесли погибших героев. Радист-пулеметчик, Иван Сорокин, был еще жив. Он открыл глаза, посмотрел вокруг угасающим взглядом и прошептал:
— Кто знал Степана Васильева? Он из этого города, наш лейтенант.
Бородатый старик рванулся к пулеметчику.
— Что
ты сказал? Что?Ему показали труп лейтенанта. Он без слов поцеловал сына в лоб, затем, увидев семенившую в толпе старуху, пошел ей навстречу, обнял и ласково попросил:
— Клавдия, голубка, пойдем в подвал. Тебе не нужно смотреть на убитых, пойдем.
Когда старик Лев Васильевич Васильев вернулся к трупу сына, на глазах у стариков, детей, женщин, бойцов и офицеров были слезы. Подняв дрожащую руку, он воскликнул:
— Не надо слез, граждане, люди добрые! Сын мой умер, чтобы жила Россия… — И, сжав руку в кулак, добавил: — Мой сын вернулся домой, как настоящий герой.
На его обнаженной руке синели набухшие жилы. Старик олицетворял собой грозную силу, страдание и жажду мести.
Танкистов похоронили с воинскими почестями. На гробе лейтенанта лежали осенние полевые цветы.
Лев и Клавдия Васильевы тихо плакали, стоя со склоненными головами над сыном-героем. Танк остался стоять в конце улицы как стальной памятник великим освободительным боям.
1943