Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

На дальнем конце зала отшельник, уже без коня, распахивает исполинские ворота. Снаружи ударил яркий солнечный свет, а второй порыв воздуха отогнал от Томаса жар, и он, всхлипывая от счастья, заковылял к Олегу. За спиной послышался конский топот, мимо метнулось черное тело, в воротах мелькнул красный хвост и пропал.

За воротами дивный зеленый мир с густой сочной травой. Великолепный строевой лес, между невысоких холмов бежит быстрая река, а оба коня уже щиплют зеленую траву.

Томас дикими глазами оглянулся, чудовищная лестница, что напугала до отчаяния, по-прежнему ведет выше, в верхние этажи. Чувствуется мощь каменного сооружения, которое не что иное, как…

Он перекрестился и торопливо вышел, все еще не веря, что под сапогами вместо смрадной гнили сочная зеленая трава. Кузнечики прыгают во все стороны, один сдуру скакнул на панцирь и сидит там, воинственно шевеля усиками, словно двумя копьями. Томас пошел осторожнее, чтобы не спугнуть героя, отваге нужно выказывать уважение, у кого бы ни проявилась.

Олег вышел, щурясь от яркого солнца и отряхивая одежду. Морда если и раскраснелась, то самую малость, простолюдины не таскают на себе такие тяжелые доспехи, это удел благородных, крикнул в спину:

– Ну как тебе замок?

Томас задрал голову. Суровый и прекрасный в своей строгости замок возвышается красиво и гордо. На самой высокой башне развевается прапор, у Томаса взволнованно застучало сердце: цвета его рода!

– Где мы? – спросил он, боясь поверить догадке.

– Там же, – ответил Олег, – где и вошли. Помнишь, грязное смрадное облако?.. Но старые боги ушли. А это тебе подарок… выпросил все-таки…

Томас вспыхнул:

– Это я выпросил?

– Ну не напрямую, – ответил волхв нагло, садясь в седло, – но что-то было, было. Наверное, Англ уговорил Хеймдалля и Одина поставить для тебя это чудовище из камней. Правда, так быстро бы все равно не выстроили даже боги… гм… ах да, то-то смотрю, знакомое! Это же та крепость, которую построил для асов Гримтурсен с помощью своего коня Свадильфари!.. Тогда понятно, понятно…

Томасу ничего не было понятно, он смотрел ошалело и лишь разевал, как рыба на солнцепеке, рот, не в силах поверить, что этот замок принадлежит ему.

Олег сказал довольно:

– Там над воротами твой герб, увидишь. Это Англ постарался… Ты заметил, стены вглыбь и вглыбь… заметил, да? Молодец, наблюдательный… А там, как я понимаю, вросли в плиту, на которой Англия.

Томас пристально всматривался в замок.

– А кто… на городской стене?

Олег приложил ладонь козырьком к глазам.

– Где… А, платками машут? Ишь, уже успели… Ну и Лилит, от нее не укрыться… А вот рядом с нею машет платком Яра.

Томас вскричал ликующе:

– И Яра?.. Прости, мой конь, но не могу не просить тебя во весь опор… – Он вспрыгнул на коня.

В небе показалась быстро летящая странная птица: блистающая в чешуе, крылья в размахе на длину рыцарского копья. Она не летела, а мчалась… вернее – ее мчало, как выпущенную из гигантского лука стрелу.

Кони испуганно прижали уши, Томас нахмурился, такие чудовища означают мор или нашествие, Олег скривился, конь под ним рванулся вперед.

– Подожди здесь!

Томас придержал своего, птица круто пошла вниз и упала в густой дубовой роще. Калика на коне проломился через густые кусты, вскоре исчез за деревьями.

Конь Томаса, ощутив свободу, тихонько побрел вперед, опустив морду и осторожно нюхая, как пес, следы своего друга. Томас прислушивался не зря, раздраженно разговаривали два человека, в одном Томас узнал калику, другой голос узнать не удалось.

Порыв ветра донес из леса возмущенный возглас незнакомца:

– Что? Олег, ты в своем уме?.. Он же дурак!

Олег, судя по его виду, не возражал, но говорил так тихо, что Томас услышал только:

– …новое… мир иной… мощь… выше…

Его собеседник вскричал совсем уж возмущенно:

– Выше ума? Олег, от тебя ли слышу?

Олег заговорил еще тише, Томас попробовал прислушиваться, чутье подсказывает, что говорят о нем, кто же еще дурак, уж конечно, не Олег, а что женщины, так это не вопрос, кто их в расчет берет, значит, тот гад так обозвал его, Томаса Мальтона из Гисленда, рыцаря столь доблестного, что совет сеньоров избрал его самого королем…

Рука потянулась к копью, но едва пальцы сжались на древке, за деревьями отвратительно каркнуло, взлетели сухие листья под ударами могучих крыльев, странная птица метнулась к облакам с невероятной скоростью, так не могут птицы…

После напряженной тишины треснула ветвь под конским копытом, Олег выехал спокойный, умиротворенный, словно именно сейчас сделал самое главное, а не когда поверг древних демонов и заставил признать власть Господа Бога.

Томас все еще держал копье, которым легионер прервал жизнь Христа. Олег сказал одобрительно:

– Бдишь? Молодец. Хвалю.

– Что за дьявол, – потребовал Томас, – прилетал?

Олег повернул коня в сторону замка, помахал рукой.

– Да, это чересчур, – согласился он. – Я сказал, чтобы с этим заканчивали. Мир другой, мы должны и сами принять законы, которые создавали. Словом, никакой магии!

– Все равно демон, – твердо сказал Томас. – Но если раскается и примет святое причастие, то я… может быть, оставлю его в живых.

Он выпрямился, лицо гордое и надменное, и хотя со стены замка вряд ли разглядят, но его гордую осанку оценят, оценят.

– Рыцарь, – произнес Олег с непонятной интонацией. – Рыцарь, во всем рыцарь… Правда, и твой праотец Яфет, это он прилетал, о тебе не шибко… Даже, можно сказать, совсем наоборот. Но им придется принять то, что получилось.

Томас нахмурился, трудно поверить, чтобы Олег убеждал кого-то в мудрости Томаса.

– Как всегда, врешь?

– Ночью убедишься, – сказал Олег загадочно. – Ровно в полночь будет эта… как ее, инициация.

– Ну-ну, бреши дальше, – подтолкнул Томас. – Во что пихаешь снова?

Олег покачал головой, лицо мирное, но зеленые глаза поблескивают, словно неглубокий ручей бежит по россыпи изумрудов.

– В тяжелую и неблагодарную работу. Ты ее получил, отказавшись от королевской короны.

Томас вскинул брови.

– Что? Что за работа?

– Будешь Седьмым, – пояснил Олег. Усмехнувшись, добавил: – Но, думаю, с твоим напором седьмым останешься недолго.

Томас не понял, но доискиваться не стал, калика часто говорит загадками, вернулся к прерванному спору: