Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

Он умолк на полуслове, насторожился. Донесся далекий женский крик, полный страха и безнадежного отчаяния. Томас тут же повернул и пришпорил коня, затрещали кусты. Олег успел увидеть только, как заколыхались ветви, да еще вздрогнула вершинка березки, указывая направление, где промчался рыцарь.

– Да чтоб тебе, – проворчал он.

Конь ломанулся следом с такой же поспешностью, замелькали деревья. Через минуту он вылетел, пригнувшись к конской шее и закрывая лицо от проносящихся веток, на поляну, даже не на поляну, а на берег небольшого лесного озера. Обнаженная девушка стояла по пояс в воде, обеими руками стыдливо закрывала грудь, а на берегу трое мужчин отбивались от Томаса топорами и пиками.

Олег остановился, стараясь одним взглядом охватить всю картину. Похоже, что девушка купалась в озере, а эти трое лоботрясов то ли подсматривали, то ли вышли к краю воды и начали хохотать, наслаждаясь беспомощностью жертвы, а девушка ударилась в слезы и подняла крик, вообще-то безнадежный, но на редкую случайность как раз поблизости едут двое настоящих мужчин…

Один из нападающих крикнул, все разом повернулись и ринулись в кусты. Томас хотел ринуться за ними, но там лесной завал, разбойники проскользнули между упавшими крест-накрест деревьями, исчезли, а он с проклятием повернул коня, снова посмотрел на женщину и, захватив плащ, соскочил с коня.

– Милая леди, – произнес он церемонно, – выходите без всякого стыда и смущения. Вы имеете дело с рыцарем, Пресвятая Дева свидетель, что я никогда не обижу ни одну невинную девицу.

Девушка дрожала и всячески прятала груди, но то одна, то другая выглядывала из-под локтей, сверкая ярко-красными сосками, а девушка смотрела испуганными глазами на Томаса. Длинные мокрые волосы струились по спине, фигура дивно хороша, Томас невольно засмотрелся, но стряхнул с себя наваждение и потряс плащом.

– Выходите же! Я бы сам к вам, но вода в доспехи – такая хрень! Придется раздеваться, извините за выражение, до самого… я имею в виду совсем, понимаете?

Девушка сказала плачущим голоском:

– А вы меня не обидите?

– Да нет же, – ответил Томас. – Хотите, перекрещусь?

– Нет-нет, – ответила она поспешно, – не нужно, уже иду. Я вам верю, прекрасный рыцарь.

Томас задержал дыхание, стараясь не меняться в лице, девушка медленно выходила из озера, вода опускается, открывая ее нежное безукоризненное тело, еще юное девичье, но уже спелое, созревшее для ласк и материнства. Показались бедра, треугольный мысок темных волос в низу живота, полные ноги…

Она остановилась, не дойдя до рыцаря всего на пару шагов, так что щиколотки оставались в воде, в глазах снова появился испуг. Томас не удержался и шагнул в воду, красивым жестом набросил ей на плечи плащ, дружески обнял и сказал ласково:

– Вы можете считать меня своим братом, леди.

– Спасибо, – прошептала она. – Но я все равно вас боюсь…

– Меня? – удивился он. – Впрочем, я вас понимаю, я весь в железе! Но поверьте, там внутри я исполнен учтивости и галантности. Ох, вас уже ноги не держат! Позвольте, я со всей учтивостью и целомудренностью возьму вас на руки… Как брат, как христианин, как брат по вере…

Он наклонился и попытался взять ее на руки. Олег не видел, как напряглись под стальной скорлупой мышцы, но лицо побагровело, Томас даже задержал дыхание, а двигался он так, будто пытался выдернуть из земли деревцо. Женщина обняла его за шею, прильнула, Олег услышал сдавленный вскрик Томаса.

В воздухе просвистели три стрелы, лишь тогда Томас услышал щелчок тетивы. Его шатало, он кое-как отступил на шаг, волоча на себе то, что минуту тому было обнаженной женщиной. Она уже превращалась в нечто похожее на грязный студень, медленно стекала по доспехам густой вязкой слизью и отступала в озеро, где втягивалась в огромное тело, выпустившее наверх отросток.

Олег выждал, повесил на спину лук. Зеленые глаза потемнели, а когда Томас выбрался на сушу, сказал нетерпеливо:

– В седло сам поднимешься?

– Да, – прошептал Томас. – Не надейся, что подсадишь меня пинком в зад.

– Ничего, – заверил Олег, – еще случай будет.

– Спасибо, – сказал Томас раздавленно. – Ты умеешь успокаивать… язычник.

– Тогда поехали, – безжалостно сказал Олег, – бабоспасатель хренов.

Глава 8

Лес, словно черная грозовая туча, темнеет впереди, перегораживая зеленую, залитую солнцем долину. Издали видно, что дорога пугливо свернула и пошла в обход, пошла по солнцепеку, страшась приблизиться к темным деревьям, от которых даже сюда веет опасностью, тьмой, злом. Олег бросил взгляд на Томаса.

– Справа объедем или слева? Как правильнее по-христиански?

– А как ближе? – спросил Томас.

– Примерно одинаково.

Томас грозно вперил взгляд нещадно голубых глаз в темный лес.

– Эта наша страна, – произнес он высокомерно. – И никакие темные силы не заставят нас поступать по-своему. Они хотят, чтобы мы свернули? Ну так вот…

Он покосился на Олега, проглотил какое-то странное слово, видимо, очень редкое, рука его поднялась в привычном жесте и с металлическим стуком опустила забрало. Копье в правой руке наклонилось, угрожая острым концом всякому, кто посмеет встать на пути, щит занял место на локте левой руки.

– Хороший ответ, – согласился Олег. – Только позволь, я поеду первым.

– Нет, – отрезал Томас. – Я – рыцарь. Я должен защищать простой народ.

– Хорошо, – покорно ответил простой народ, – поехали.

Копыта стучали сухо и четко, но в десяти шагах от деревьев земля начала прогибаться, словно покрытая толстым ковром. Томас опустил взгляд и понял, что под слоем листьев в самом деле слой мха толщиной в королевскую перину. Конь под ним осторожно приблизился к деревьям, толстым и в болезненных наплывах, в дуплах, с исковерканными ветвями, попытался заглянуть в глубь леса, но там темно, над лесом не солнце сияет, а глухая беззвездная ночь.

Он перевел дыхание, за ним едет простой человек из народа, которого он по рыцарской клятве обязан защищать, сразу после верности церкви и королю, и Томас, собравшись с духом, сказал ясно и четко:

– Есть такое слово «надо»…

Он пустил коня между деревьями, страшный непонятный холод охватил тело, плечи передернулись, зубы сами по себе застучали. Справа и слева поплыли деревья, покрытые толстым слоем темного, даже черного мха, похожего на клочья вечной ночи. Изломанные болезнями крючковатые ветви угрожающе растопырили голые сучья, черные и острые, как оленьи рога. Он не мог припомнить таких пород, деревья разные, однако листья на каждом висят неподвижно, словно свинцовые, ни один не шелохнется. Почти все – черные, покрытые словно бы лаком, блестят, но, похоже, это просто слизь, покрывшая гниющее дерево…