Возвращение в Дилан

Солдат не собирался упускать своего шанса и, не слишком заботясь о своей безопасности, вырвался из дома прямо через горящий проход. Кристиан постарался пройти вслед за ним, но когда он выбрался на улицу, солдата уже и след простыл.

Однако Кристиан не чувствовал поражения. Не так уж важна была подробная информация на этом этапе, они и так направлялись к башне Торн, где, по слухам, бушевало восстание против Сигфрида. Если солдаты так испугались, что они его посланники, значит, они не более чем предатели королевского войска. Но почему Балиан вдруг стал для них «господином»? Это казалось абсурдным. Разум настойчиво твердил, что и здесь какая-то ошибка, но откуда столько совпадений? В округе не только завелся золотоволосый юный воин в форме стража, его еще и зовут Балианом? Допускать это было, по меньшей мере, глупо.

– Кристиан! – Юан, спотыкаясь, кое-как перебрался через поваленное дерево, еще пять минут назад гордо высившееся рядом с крыльцом. – Мы потушили огонь… Сбежал тот?

– Сбежал.

– Ну и ладно. Да, Лейан? – Юан помог девушке перебраться через преграду, и они объединенными усилиями кое-как оттащили дерево в сторону. – Кристиан, а дай денег, а? – Юан грустно поглядел на обгоревший проход в дом. – Жалко так. И ребенок больной. Хорошенький! На Демиана похож.

Только после этих слов Кристиан ощутил укол совести – он далеко не сразу понял, что вызвало в нем вихрь чувств при виде больного мальчика, выбредшего в коридор. Теперь до него дошло: он напомнил ему о сыне, который, возможно, все-таки болен. Кристиан знал, что не должен переживать, ведь теперь с ним Рейта. Но он оставил ее одну в Эндерглиде, положившись на старых друзей, успевших побыть его врагами, и никто не знал, что сейчас с ними происходит.

Когда Кристиан думал о Рейте, сердце его успокаивалось. Но стоило мыслям переместиться к Демиану, его почему-то терзали дурные предчувствия. Он и сам не мог понять, почему. Кристиан отвык от подобных ощущений, он не мог в них разобраться и потому они были ему неприятны.

Он дал Юану горсть золотых монет. Тот сбегал обратно в дом и, сунув деньги в руки изумленной хозяйке, вернулся к Кристиану и Лейан. Не медля, все трое отправились в путь. Дождь почти перестал, хотя в небе все еще сверкали молнии. Но оставаться на месте после слов солдат было просто невозможно.

– Как это понимать? – недоумевал Юан. – Господин Балиан!

– Странно звучит, спору нет, – сказал Кристиан. – Надеюсь, это не он поднял восстание.

– Конечно, нет! – была уверена Лейан. – Он бы не смог…

– Смог бы! – верил в брата Юан. – Но не успел бы. Ведь так мало времени прошло! Он же не как мы, ему приходилось останавливаться, цапался он там, помните? Когда бы успел с Сигфридом и Торгниром поссориться? И людей собрать! «Господин Балиан!» Нет, что-то тут не так.

– Не будем делать преждевременных выводов, – Кристиан сохранял спокойствие. – Держись крепче, Лейан. – И он погнал лошадь вперед, к темнеющему поодаль сырому лесу.

Как они и предполагали, добраться до башни было делом нелегким, и темнота теперь казалась меньшим из зол. Молнии и ветер как следует поработали и в лесу, хотя если и начался пожар – в воздухе витал едкий запах дыма, – то огонь пока еще был далеко. Впрочем, поваленных деревьев хватало. Искать другие тропы не хотелось, Кристиан, Юан и Лейан единогласно решили идти напролом, чтобы поскорее достичь цели, поэтому им пришлось обходить павшие вековые деревья. Труднее всего было с лошадьми, особенно когда не оставалось иного выхода, кроме как перелезть через преграду. Это занимало много времени, и лошадям такая переправа совсем не нравилась. Кристиан, Юан и Лейан тоже были не в восторге, тем более что оказалось, что во время тушения пожара Юан обжег руку.

Сначала он этого не заметил, но когда перелезал через очередное дерево и острая ветка задела обожженную кожу, Юан даже вскрикнул от боли – настолько та была неожиданной и сильной. Пришлось остановиться. Лейан, предусмотрительно прихватившая бинты и обеззараживающий раствор, быстро сделала ему аккуратную перевязку, за что удостоилась похвалы от Кристиана и горячей благодарности от Юана, выраженной, конечно, в пылких объятиях.

– Честное слово, Лейан, если бы ты и я не были влюблены в некоторых неблагодарных личностей, я бы на тебе женился! – заверил он.

Лейан, ничуть не смутившись, махнула рукой. Юан нередко шутил по этому поводу. Вызвано это было в основном тем, что, так как последние десять лет они провели в тесной компании друг друга, Гволкхмэй лелеял надежду, что ему удастся женить Юана на Лейан и «забыть уже об этих проклятых Розенгельдах». Уверения в том, что они просто друзья, не помогали. Гволкхмэй вполне этому верил, но сдаваться все равно пока не собирался. Правда, сейчас ситуация немного поменялась, ведь он узнал, что у Кристиана есть сын, соответственно, род Розенгельдов уже получил продолжение. Да и Балиан вернулся – словом, с женитьбой Юана можно было повременить.

– И в кого же ты влюблен? – спросил Кристиан.

– В Ареса, – рассмеялся Юан.

– Хорошо хоть не в Тараноса, – покачал головой Кристиан. – Похоже, мы уже недалеко, – он прислушался. До них донеслись отголоски криков, впереди явно было немало народа. – Ты сможешь сражаться, Юан?

– Конечно! Подумаешь, руку немного обжег. Когда я сломал ребра, было хуже.

– Тогда ты сломал себе все, что можно, – Кристиан хорошо помнил эту трагедию.

– Ну да! Так что не волнуйся, – Юан улыбнулся брату так лучезарно, словно они вспомнили нечто очень приятное.

– Ладно. Ты тоже будь готова, – сказал Кристиан Лейан.

Дальше они шли с большей осторожностью. Они не боялись быть обнаруженными, но, возможно, впереди кипела битва, и нельзя было исключать, что в ее пылу на них набросятся вооруженные солдаты. Да и территорию, окружающую башню, могли охранять.

Вскоре голоса стали громче. Крики были скорее раздраженными, чем яростными, и это несколько обнадеживало. Кристиан, Юан и Лейан спешились и, ведя за собой лошадей, вышли к башне Торн, окруженной высокой каменной стеной.

Вокруг было так много народу, что на них никто не обратил внимания. С лошадьми и пешие, при оружии и без, занимающиеся делом и бестолково бегающие у ограды. Люди что-то кричали друг другу, перекидывали веревки, пытались с помощью них забраться на стену, но рано или поздно все падали на землю. Вокруг был разбит лагерь, у шатров горел огонь, от одного костра к другому носились женщины.

– С дороги, бестолочи! – раскатывался по округе чей-то зычный голос. – Да к черту вас всех! Стройся, я сказал!

– Сигфрид, – узнал Кристиан и первым уверенно направился туда, куда понеслись все солдаты. Некоторые остановились и смерили его недоуменными взглядами, но от каких-либо действий и даже комментариев воздержались.

Кристиан не ошибся. Приказы действительно отдавал король Галикарнаса, ненамного изменившийся за последние десять лет. Его легко было опознать по голосу, но еще легче – по черной взъерошенной гриве длинных волос, напоминающей торчащие во все стороны лохмы Тараноса. Впрочем, в облике короля, в отличие от рогатого преступника из Этериола, не было ни намека на коварность. Сигфрид попросту не умел скрывать какие-либо чувства, и сейчас бушевал в открытую, нещадно ругаясь на своих солдат, которые, по его мнению, эхом разносившемуся на километры вокруг, не делали ровным счетом ничего полезного и вообще ни на что не годились.