Возвращение в Эдем (Эдем - 4)

Харл обрадованно бросил шесты травоиса на землю и схватил копье. Но Керрик остановил его.

– Возьми стреляющую палку.

– Она не для охоты.

– Она для мургу. Возьми.

Харл молча подчинился. Керрик обернулся к Армун, устало привалившейся спиной к дереву.

– Надо было нам остановиться раньше, - сказал он.

– Нет, все в порядке. Когда я иду, то не чувствую усталости.

Даррас отдала младенца матери. Армун приложила дочку к груди. Подобные домашние сцены и отсутствие внимания к своей персоне не нравились Арнхвиту, и он потянул Керрика за руку.

– Я хочу на охоту. С Харлом. Мое копье жаждет крови зверя.

Керрик улыбнулся.

– Я слышу речь не мальчика, но мужа. Должно быть, ты наслушался Ортнара.

И он посмотрел на тропу, которой они только что пришли. Никого. Хромой охотник всегда отставал - он не мог идти быстро. А сегодняшний переход оказался слишком долгим.

Керрик взял у Даррас кусок копченого мяса, опустился на землю и принялся жевать. Арнхвит уселся рядом - при виде еды он забыл про охоту.

Они уже почти покончили с едой, когда за деревьями мелькнуло что-то. Керрик потянулся к хесотсану. Арнхвит расхохотался.

– Там Ортнар, смотри не подстрели его.

– Не подстрелю. Просто глаз мой не так остр, как у могучего маленького охотника.

Весь взмокший, Ортнар медленно подошел, волоча мертвую ногу. Даррас поспешила к нему с тыквой, полной воды. Ортнар напился и, прислонившись к стволу дерева, сполз вниз.

– Рано остановились, - проговорил он.

– Армун быстро устает. Двинемся попозже, как только станет прохладнее.

– Возьми-ка свою стреляющую палку, - спокойно сказал Ортнар.
– Там прячется зверь, он уже давно крадется за мной.

– Иди сюда, Арнхвит, - так же спокойно позвала Армун.
– И ты, Даррас. Брось все, двигайся медленно.

Девочка задрожала, но подчинилась. Керрик шагнул в сторону и стал вглядываться в чащу.

Внезапно раздался треск - и огромное существо в белых и зеленых пятнах выскочило прямо на него.

Он вскинул хесотсан, тварь завизжала во всю глотку, яростно оскалив зубы. Керрик сжал оружие - но мараг несся вперед - сжал еще раз... И огромный мараг, выше человеческого роста, - рухнул к ногам Керрика.

В воздухе что-то мелькнуло - и крошечное копье Арнхвита воткнулось в тушу.

– Отлично, великий охотник, - проговорил Ортнар с непривычной улыбкой на лице.
– Ты убил его.

Арнхвит боязливо подошел - огромная тварь внушала опасения - нагнулся и вытащил копье.

– А кто это?

– Мараг.
– Ортнар сплюнул на труп.
– Видишь, какие зубы. Хищник.

– Значит, не он съест нас, а мы его.

– Они невкусные, просто отрава.

– Ну тогда я у него хвост отрежу.

Ортнар усмехнулся.

– Хвост побольше тебя будет. Лучше отрежь коготь с задней лапы. Повесишь на шею рядом с ножом - чтобы все видели.

– Не прячется ли где-то второй?
– спросила Армун.

Держа на руках младенца, она встала и отошла подальше. От трупа воняло.

– Не думаю, - ответил Ортнар.
– Я видел таких, они всегда охотятся в одиночку. Должно быть, их запах отпугивает других мургу.

– И меня тоже, - проговорил Керрик, подходя к Армун и детям.

Ортнар остался на месте, держа копье наготове и глядя, как Арнхвит возится у туши. В это время вернулся Харл и стал с восхищением осматривать убитого марага.

– Дичи нет. Наверное, этот мараг распугал. Рядом большая тропа. На ней колеи травоисов.

– Свежие?
– с надеждой спросила Армун.

– Старые, совсем заросшие. Я их с трудом разглядел.

Достав кремниевый нож, Харл принялся помогать перемазавшемуся в крови мальчику отпиливать коготь.

На этот раз они шли медленнее. Несмотря на протесты Ортнара, Керрик настоял, чтобы вооруженный хесотсаном Харл держался рядом с ним. Керрик шел впереди с остальными, охраняя их от диких зверей.

Восемь суток они шли по следу, оставленному ушедшими на север саммадами. Однажды Харл догнал Керрика.

– Что случилось?
– спросил Керрик, поднимая хесотсан.

– Ничего. Просто Ортнар велел сказать, что мы проскочили нужную тропу. Это недалеко.

Когда они подошли, Ортнар стоял, опираясь на копье.

Он гордо показал на сломанную ветку, едва заметную среди других ветвей.

– Моя метка, с прошлого раза осталась. Нам сюда.

Ортнар пошел первым, остальным пришлось умерить шаг. Идти было недалеко - вдоль невысокого гребня, через мелкий ручей. С вершины холма открывался вид на океан, спокойные воды неторопливой реки, высокий тростник, стаи птиц... Неподалеку от берега - остров.

– А за ним пролив шире этой реки и гряда островов, отделяющая его от океана, - сказал Ортнар.

– Разобьем стоянку с этой стороны острова, среди деревьев, чтобы не заметили с океана. Придется поискать бревна для плота. Если успеем переправимся еще до темноты.

– А здесь лучше, чем на Круглом озере, - сказала Армун.
– Я думаю, тут мы будем в безопасности.

Подальше от всяких мургу.

Прекрасно понимая, что она имеет в виду, Керрик сделал вид, что не обратил на ее слова никакого внимания. Конечно, ей хорошо вдали от самцов иилане'. А ему? Он уже чувствовал, что ему не хватает их богатой речи, жестов, смысла которых нельзя передать на марбаке. Они были частью его самого, и их отсутствие угнетало его.

– А хорошая ли здесь охота?
– поинтересовался Арнхвит.

– Отличная, - ответил Ортнар.
– Иди помоги Харлу собирать дерево для плота.

Лето выдалось сухим и жарким. Вода в большой реке опустилась. Заливные луга, затоплявшиеся весной и зимой, покрылись высокой сочной травой. Почти скрываясь в ней, бродили пасущиеся олени. Добравшиеся до края обрыва над долиной саммады с восторгом разглядывали мирную картину.

Тану разбрелись и принялись ставить шатры в тени под деревьями. Когда стемнело и все насытились, саммадары по одному потянулись к костру Херилака. Сейчас он не считался их вождем - ведь войны не было, но саммады шли вместе, и Херилак вел их.

– Тощают мастодонты, - начал Хар-Хавола, - надо бы остаться здесь, пусть попасутся. Я так и сделаю.

– Главное не мастодонты, а охота, - заявил Херилак, вызвав бурное одобрение.
– Я устал от этих мургу.

Мне надоело их убивать. И хоть среди них попадаются вкусные, с оленем все равно не сравнить. Все видели луга. Нам нужны шкуры, ведь вы ходите в харадисе вместо теплых шкур, как саску.

– Летом в шкурах жарко, - рассудительно произнес Келлиманс, как обычно не склонный к шуткам и лишенный воображения.