Возвращение в небо

– В этих краях действует партизанский отряд, - доверительно сказал он. Фашисты боятся партизан, как огня. И не только здесь, на левобережье... Слышал я, что немцы у Киева оборону заняли, а сюда и не суются... Идите прямо на Комаровку, - махнул он рукой в сторону высоких дубов.
– Можете не прятаться, не скрываться. Заходите в любую хату. Тут вас никто не тронет. Запомните обязательно: Комаровка, - многозначительно повторил он и стал прощаться.

Сделав несколько движений для разминки, как это делают спортсмены, наш перевозчик ловко вскочил в лодку, оттолкнулся веслом, вставил его в уключину и сильно гребнул, опустив весла глубоко в воду...

Шагая ивняком вдоль берега, мы высматривали, где бы свернуть на дорогу. Теперь, когда все трудности остались позади, оба почувствовали страшную усталость и зверский голод. Виктору трудно было идти по песку - у него болела нога, я помогал ему. И вот за выступом показались белые хаты. Это словно прибавило нам сил: скорее, скорее...

Дворы, лежавшие с двух сторон от дороги, густо заросли зеленью. Велик был соблазн, не мешкая, зайти в один из них. Но мы свернули на глухую улочку и направились к крайней хате. Хата стояла за болотом, пришлось обойти его. Именно то, что она находилась на отшибе, манило нас к ней.

Вечерело. В воздухе пахло дымком. У сарайчика пожилой мужчина колол дрова... Мы некоторое время понаблюдали за ним из кустарника, начинавшегося у самых ворот. Вскоре появилась женщина, гнавшая корову. Женщина заметила нас. Мы попросились в хату.

Хозяева дома Иван Степанович и Татьяна Семеновна Шевченко держали себя просто и доверчиво. Чуточку освоившись в непривычной обстановке, мы с Виктором заговорили о партизанах. Супруги Шевченко отвечали на наши вопросы уклончиво и как бы нехотя. "Мы не видели партизан... Люди говорят, что есть такие... Встречали, правда, всадников с красными ленточками на фуражках. Может, они?.."

Хата, в которую мы попали, не отличалась большими размерами. Почти все помещение занимала убранная тыква: старики делали заготовки на зиму. Ночевать в хате было негде, и мы с разрешения хозяев ушли на огород, где уже заприметили стожок сена. Сделав в сене удобное углубление, мы с Виктором вернулись в хату, чтобы попросить одеяло. Каково же было наше удивление, когда увидели, что Татьяна Семеновна успела нагреть воду и поставила корыто: баня для нас была готова...

Только матери умеют так угадывать, что нужно человеку после тяжелых мытарств!

Хорошо вымывшись, мы вернулись в свое укрытие с двумя домоткаными ковриками и впервые за много дней заснули крепким, безмятежным сном.

Утром, не теряя времени, отправились на розыски партизан. Долго бродили в лесу, останавливались у дорог со следами колес и копыт, прислушивались к каждому звуку, но ничего не нашли. Расстроенные, возвратились в село. Разговорились с одним из жителей. Он спросил, кто мы и куда идем. Мы рассказали о своем намерении. В ответ наш собеседник буркнул что-то невразумительное и не захотел продолжать разговор на эту тему. Спросил только, где мы остановились...

– Знаю, знаю, это дед Иван Шевченко...
– сказал он и, о чем-то подумав, неожиданно посоветовал: - Крутитесь среди людей - они подскажут то, что вам нужно. Приходите на бригадный двор...

– А если на гитлеровцев нарвемся?

– У нас их нет. Поперли отсюда...

На другой день снова встретились с тем же человеком и снова - о том же. Теперь он выслушал нас более доброжелательно, указал дорогу, на которую следовало обратить внимание. Два дня мы безрезультатно дежурили под старым дубом у той дороги. И только на третий увидели группу вооруженных людей. Оба чуть не запрыгали от радости. Когда партизаны приблизились, я вышел навстречу и направился прямо к командиру, приложив руку к своей кепчонке:

– Здравия желаю, товарищ командир! Разрешите...

– Кто такие?
– резко оборвал он, схватившись за автомат.

Партизаны остановились. Командир, высокий, бородатый человек с красной ленточкой на головном уборе, сурово оглядел нас. Я коротко рассказал о себе, о Карюкине, надеясь, что наша история, наши офицерские звания говорят сами за себя. Но мы с Виктором не знали суровых законов партизанской жизни.

Командир не поверил ни тому, что мы выскочили на ходу из немецкого поезда, ни тому, что мы оба действительно офицеры-летчики. Он приказал нам убираться...

"Вперед!" - приказал командир, и партизаны двинулись за ним. Мы остались у дерева. Когда последний боец прошел мимо нас, мы переглянулись и побежали вдогонку.

Партизаны остановились. Я снова подошел к командиру:

– Вы не имеете права отказывать нам!

И тут он, видно, поверил. Поверил не словам - мой голос, глаза, удрученное лицо Карюкина убедили командира, что мы не лжем. Наступило тягостное молчание.

– Мы идем на боевое задание, - уже иным тоном произнес наконец командир. Сколько времени это займет, неизвестно...

Теперь мы с Виктором не поверили ему.

– Вы хотите бросить нас!
– вырвалось у Карюкина. Бородач приблизился ко мне. От него пахло дымом и сырой одеждой.

– Слово коммуниста: мы придем за вами, - и протянул руку...

Хозяева по нашему настроению догадались обо всем. Да мы и сами признались, что нам придется подождать, пока за нами придут.

– Вари, мать, побольше борща, - сказал Иван Степанович.
– Чем сами кормимся, тем и поделимся с вами...

Настроение было хорошее. Мы отдохнули, окрепли, а надежда попасть к партизанам и встретить с ними Красную Армию окрыляла нас. И все же не просто осуществилась наша мечта.

Прождав два дня, мы с Виктором снова вышли к знакомому дубу. По дороге тянулся свежий след от колес. Он повел нас в глубь леса. Боясь потерять след, мы волновались и ужасно торопились. Вдруг окрик: "Стойте! Руки вверх!"

Из-за дерева показался молодой парень с автоматом. Красная полоска на его фуражке обрадовала нас: в подобный "плен" мы сдались с удовольствием.

Парень с автоматом повел нас в глубь леса. И вскоре мы попали в настоящий поселок из высоких, крытых сеном шалашей. Здесь нас передали другому часовому. Мы с Виктором уселись на бревне. "Неужели начинается все сначала?" - взглядами спрашивали мы друг друга.

Ждать пришлось недолго. Нас привели в просторный шалаш со столом и скамейками, сделанными из горбыля и кругляков. Мы предстали перед командиром соединения партизанских отрядов [6] Иваном Приймаком и комиссаром Емельяном Ломакой.

Выслушав историю нашего побега, Приймак и Ломака поверили нам и даже объяснили, почему нас с Виктором не сразу взяли в отряд. Оказалось, что несколько дней назад в расположение партизанских отрядов пытался проникнуть шпион, выдававший себя за летчика, Героя Советского Союза, бежавшего из концентрационного лагеря.

6

Речь идет о партизанском соединении имени Чапаева.
– Прим. ред.