Возвращение живых мертвецов

Запомню, запомню…

– Итак, – продолжал величавый главврач районной психиатрической больницы Никифор Никифорович, – санитары скорой помощи сказали, что вас нашли в зрительном зале кинотеатра… К сожалению, не помню, как назывался кинотеатр. Вы находились без сознания, а граждане, которые скорую помощь вызывали, вас в сознание привести никак не могли. В машине скорой помощи с вами случился какой-то припадок, вы стали буйствовать, в результате чего вас пришлось даже привязывать к койке. Ну, а после проверки вашей крови на содержание в ней наркотических веществ, вас привезли к нам. Так как никаких наркотических веществ в вашей крови не нашли.

– Что со мной? – совсем умирающим голосом прохрипела я. – Чем я больна?

– Пока еще я не определил точно диагноз, – сказал Никифор Никифорович, – но, судя по всему… Налицо все признаки нервного истощения. Да-да! – он взял меня за руку и участливо склонил голову. – Именно нервного истощения. Временная амнезия, невероятная слабость…

Знал бы ты, какие я нервные потрясения последние дни испытываю, говорил бы ты тогда про нервное истощения с таким трагизмом.

– Меня можно вылечить? – задала я самый идиотский вопрос, какой только могла придумать.

– Конечно! – горячо заверил меня Никифор Никифорович. – Конечно, можно! Поверьте мне – через пару недель вы будете совершенно здоровы!

Ну, пара недель, это ты, дядя, хватил. Через несколько часов я буду уже на ногах, а назавтра я отсюда уйду. Проблем с выпиской из больницы у меня не будет – документов у меня при себе никаких не было, а имя свое я им не называла. И правильно, кстати говоря, сделала.

– Вы, наверное, хотите меня спросить, – проговорил вдруг Никифор Никифорович и вынул трубку изо рта, – почему это я – главный врач больницы – а участвую в обходах больных, а?

Он наклонил голову и прищурился, глядя на меня с истинно ленинской лукавинкой. И, хотя мне было абсолютно неинтересно знать, почему главный врач этой больницы участвует в обходах, я все-таки спросила – больше, из соображений элементарной вежливости:

– Почему?

– Практика! – Никифор Никифорович поднял вверх толстый кулачок с зажатой в нем трубкой. – Практика, практика и еще раз практика! Я ведь, милочка, вижу людей практически насквозь. Вы знаете, профессиональный опыт, вкупе с известной долей одаренности и… не побоюсь этого слова… достаточно развитого воображения дают… поразительные, надо сказать, результаты. М-да… А видеть людей насквозь – это моя профессия, милочка…

«Интересный тип, – подумала я, – его бы самого кто посмотрел бы. По-моему, он неплохой кандидат на место пациента этой больницы…»

Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.

– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся… и поговорим.

«Жду не дождусь», – подумала я.

А вслух сказала:

– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все…

Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.

«Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь… Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь… В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться…»

Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.

Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.

– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.

Это была толстуха.

– Началось, – повторила она, обращаясь, видимо ко мне, но на меня не глядя, – кажные два час орет, как резаная. Но это еще ничего… Когда ее привезли сюда, она кажные пять минут орала. А через полгода – Никифорыч ее вылечил – вон как, гляди… Еще годик полечиться и можно выписывать ее. Когда она два раза в день, например, орать будет… Я ее тогда к себе в село возьму… заместо будильника…

«Здорово, – подумала я, – попробуй сосредоточься, когда барабанные перепонки того и гляди – лопнут…»

– Звали, пришел… – коротко сказал Темный и снова поежился.

Сумерки были в комнате. Человек, к которому обращался Темный, сидел спиной к нему – в глубоком кресле – лицом к жарко пылающему камину.

– Хорошо, что пришел, – обронил Захар и протянул руки к огню, – холодно мне, – сказал он, будто говорил не с Темным, а с самим собой, – а огонь меня не греет…

– Зачем… звали? – выговорил Темный. Он опять поежился. Ему не было холодно, ему было очень неуютно находиться в одной комнате с сидящим в кресле…

– Ты, Темный, владеешь информацией, – заговорил Захар, – а говорят, то, кто владеют информацией, владеют миром… Так ведь?

– Ага… – неловко осклабился Темный.

– Я вот не согласен с этим, – неожиданно сказал Захар, – посмотри на себя. Разве ты похож на человека, который может владеть миром?

Темный ничего не ответил.

– Нет, не похож, – медленно произнес Захар, – ну ладно… Хватит лирики… А звал я тебя затем, чтобы ты помог мне убрать одного человечка…

– Убрать? – удивился Темный. – Я этим не занимаюсь. Я просто… предоставляю людям интересующую их информацию… А убить… Это не ко мне.

– Я не говорил тебе – чтобы ты убил, – холодно поправил его Захар, – я позвал тебя, чтобы ты помог мне убить. Найдешь исполнителя и сделаешь все, как надо. У меня самого нет времени заниматься этим. Помощников, понимаешь, не осталось…

– Ну, если так, тогда – другое дело, – с явным облегчением сказал Темный, – кого нужно завалить?

– Чернобуров Антон Владимирович, – проговорил Захар, – найти его можно, скорее всего… в какой-нибудь психушке. Это совсем не трудно. Поищешь, поспрашиваешь… Ну, не мне тебя учить.