Возвращение живых мертвецов
Шрифт:
– Что? – не понял Армен.
– Раздевайся, – повторила Даша.
Армен хмыкнул и довольно откровенным взглядом скользнул по полуобнаженному Дашиному телу.
– Как скажешь… – проговорил он и, предварительно заперев дверь на засов, принялся неторопливо снимать с себя одежду, выставляя на показ удивительно волосатое тело – и скоро стал похож на долговязого худого медведя.
– Все, – полностью раздевшись, проговорил кавказец, – готово. Что будем делать?
Он шагнул вперед, но наткнулся на жесткий Дашин взгляд.
– Теперь ты должен натереться жабьей кровью с ног до головы, – сказала она, – здесь важно не пропустить ни одного сантиметра тела – все-все натереть –
Васик, с интересом наблюдавший за происходящим в подвальной комнате, вдруг заметил, что Даша слегка покраснела – и, несмотря на то, что ему было не до веселья, с трудом удержался от смеха – «все остальное» у горячего кавказца было таких размеров, что на натирание «всего» должно было уйти никак не меньше трети банки.
Кавказец брезгливо посмотрел на банку.
– А без этого нельзя? – спросил он.
– Никак нельзя, – проговорила Даша, – просто невозможно. И самое главное – нужно натираться медленно и втирать кровь в кожу тщательно. Чем медленнее ты натираешься, тем… лучше будет результат.
Армен тяжело вздохнул и, опустившись на колени, погрузил руку в банку. Потом шлепнул испачканные в жабьей крови пальцы себе на грудь.
– Тщательнее, тщательнее, – сказала Даша, – как можно старательнее…
«Время тянет, – догадался Васик, – оно, конечно, понятно… Но нельзя же время тянуть до бесконечности? Когда-то кавказец ведь догадается же, что его просто-напросто дурят… А что будет тогда, я себе даже представить боюсь…»
И Васик тоскливо вздохнул и звякнул сковывающие его руки наручники.
Глава 11
– Ничего сделать нельзя было, – слушал Славик голос в телефонной трубке, – совсем ничего. Так еще совпало удачно, что тогда, когда явился я, к Чернобурову зашел мусор. Типа – показания снимать. Я, конечно, прогнал телегу, застремал его… Они все – мусора – друг друга бояться. Ну короче, мы все вместе – еще врач был – и двинулись к больному. По дороге врач нес туфту какую-то про чудеса и все остальное, но когда я этого психа увидел, я поняла, что ничего из него вытянуть нельзя будет. Он – полный псих, я отвечаю! Совсем не сечет, что вокруг него происходит. Слюни изо рта льются рекой… На вопросы не отвечает. Короче, полная поганка с этим делом. Я не подписываюсь дальше работать. Я не врач, все-таки…
– Не горячись, Серый, – устало проговорил Славик, – твоей вины нет, ты всегда нормально работал. За риск я тебе заплачу, но всей суммы, извини, дать не смогу. Ты меня понимаешь.
– Понимаю, – отозвался Серый, – с бабками завтра разберемся.
– Ну, бывай, – сказал Славик и отключил телефон.
После разговора он несколько минут сидел, уставясь в стенку совершенно невидящими ничего глазами, будто решая что-то очень важное.
– К черту, – хрипло проговорил Славик, – так дело не пойдет… Никакой нитки к Захару у меня не осталось, а Армен явно подлянку задумал против меня. И явно с чертовщинкой с какой-то… Душок нехороший идет от всего этого дела – точно… Если первым удар не нанести, тогда, в натуре, сожрут меня…
Он порывисто вскочил с кресла и пробежался по комнате взад-вперед.
– Надо разборку устроить, – остановившись посреди комнаты, вслух проговорил он, – жесткую разборку… Если Армен хочет войну, то он получит войну. Если по-хорошему получится поговорить – его счастье.
Славик схватился за телефонную трубку, как за пистолет. Набрал номер.
– Алло! – закричал он в трубку. – Алло!! Гарпун, собирай пацанов. Разборка будет. Сегодня вечером. С кем? Армен подляны кидает – видать войны хочет. Нет, никого к нему посылать не надо. Сами придем. Без
приглашения. А то я этих черножопых знаю – еще растяжку на дороге поставят – так вообще до места не доедем… Понял?Дождавшись утвердительного ответа, Славик отключил телефон. И, заложив руки в карманы халата, выпрямился посреди комнаты.
– Вот так, – проговорил он и глаза его сверкнули, – кто хочет войны, тот ее получит. А ждать нам ни к чему. Сами первыми приедем в гости. Эх, Армен, Армен… А еще другом себя называл…
Под потолком горела синяя лампочка. Включали ее каждую ночь, и ее тусклый неприятный свет отчего-то очень напоминал запах хлорки.
Я осторожно подняла голову. Вроде, все мои соседи по палате спят. Девушка со стриженной головой, кажется, последний раз кричала часа полтора назад. Значит, у меня еще есть время – выбраться отсюда, пока она не завопит. Конечно, на ее вопли никто давно внимания не обращает, но все-таки…
Я выскользнула из своей койки и на цыпочках добралась до двери. Никто из моих соседей не посмотрел в мою сторону, никто даже не шевельнулся. Может быть, никто ничего не заметил, но скорее всего – всем было наплевать на то, куда я иду и зачем.
Осторожно приоткрыв дверь, я вышла в коридор. Дежурный, как всегда, спал.
Спуститься на первый этаж мне удалось без проблем. Дежурный на этом этаже – здоровенный бородач – поднялся со своего места и двинулся было ко мне со словами:
– Эй, ты куда, красавица… – но тут же, повинуясь моему взгляду, осекся на полуслове и, приоткрыв рот, медленно вернулся за стол.
«Вот и все, – подумала я, – теперь часа два он посидит спокойно… Пока естественным способом не выйдет из транса. Никакого вреда ему от этого не будет. Вряд ли он даже вспомнит о том, что с ним произошло. А если и вспомнит, то… будет уже не важно…»
Определив номер палаты, где находилась койка Чернобурова, я подошла к двери и отодвинула засов. Антон Владимирович выскочил из палаты, как черт из коробочки.
– Я уж думал, Оленька, что вы не придете! – заголосил он с ходу. – Изнервничался весь… Вы не поверите, как здесь страшно… Если уж нельзя так, чтобы законным путем, так лучше бежать… Нам ничего за это не будет – у меня есть влиятельные друзья и…
Я легонько прихлопнула ему рот ладонью.
– Тише! – прошипела я. – Перебудите всех. Еще не так уж и поздно. Санитаров в корпусе полно, да и больные не все еще спят.
Антон Владимирович заткнулся немедленно. Только успел пробормотать, когда я отняла ладонь от его губ:
– Так зачем же тогда нам надо было бежать именно в это время? Можно было и подождать, пока все улягутся. Рано утром, например, можно было сбежать…
– Дурак! – едва не закричала я на него. – Да рано утром тебя уже в живых не было бы! Я точно вижу смерть, сгустившуюся над твоей головой. И точно знаю, кто пожелал твоей смерти – Захар. Мой злейший враг. И твой – теперь – смертельный враг. А враг моего врага, как известно, мой друг…
– Ладно, – сказала я вслух, – неважно. Не возвращаться же теперь в палату…
Антон Владимирович оглянулся назад и его передернуло.
– Нет, – сказал он, – туда больше не вернусь. Это когда я в бессознательном состоянии был, тогда я мог там жить. А сейчас… когда я все понимаю… Это просто невыносимо. Они же самые настоящие психи!
– Ладно, – снова проговорила я и дернула Антона Владимировича за рукав, – пойдемте быстрее…
Мы выбрались через служебный вход. Миновать такую серьезную преграду, как четырехметровый забор с колючей проволокой наверху, нам, конечно, вряд ли удасться, поэтому я, увлекая за собой бормочущего что-то себе под нос Антона Владимировича, двинулась прямо к главному входу.