Возвращение. Части 1-3

— Раньше из "Калашникова" и "Макарова", а уже в Минске из "Браунинга". Я очень неплохо стрелял, пока не посадил зрение.

— Будешь у нас — проверим. А теперь вы, девушка. Чем-нибудь занимались?

— Я только немного занимаюсь йогой, — ответила Люся.

— Она гибче и сильнее многих девчонок ее возраста, — вмешался я. — Но заниматься рукопашным боем не будет. Все равно какие-то результаты появятся не раньше, чем лет через пять. А вот потренировать в стрельбе из вашего карманного ствола не помешает.

— Не вопрос, — кивнул он. — Я сегодня отчитаюсь, и решим, чем вам заниматься.

Вскоре после его отъезда пообедали, а потом приехал Келдыш.

— Это президент Академии… — начала представлять его Елена.

— Здравствуйте, Мстислав Всеволодович, — поздоровался я. — Не нужно, Елена Викторовна, я знаю товарища Келдыша и то, что могу ему предоставлять только научно-техническую информацию. Давайте пройдем в мою комнату, там нам будет удобнее беседовать.

— Мне в двух словах объяснили, что вы собой представляете, — сказал он, когда мы зашли в мою комнату. — Но я все равно не могу понять, как такое можно сделать.

— Не мучайте себя этим вопросом, — сказал я. — Это сделано представителем цивилизации, намного обогнавшей нас в развитии. Мы всего лишь открыли эффект обратимости времени на уровне элементарных частиц. О несвязанных пространствах и реальностях писали лишь фантасты, сами не понимая, о чем пишут. Давайте лучше поговорим о ваших вопросах.

— Вы не можете сказать, когда я умру? — спросил он. — Это, конечно, не научная информация…

— Не понимаю, почему все в первую очередь рвутся узнать дату своей смерти, — сказал я. — Я бы на вашем месте не спрашивал. Но если хотите… Вы умрете летом семьдесят восьмого года в своем гараже от сердечного приступа. Точной даты, извините, не помню. Но учтите, что реальность меняется и у вас есть шанс прожить на десять лет больше. Меньше нервничайте и заранее займитесь своим сердцем. Попейте хотя бы боярышник, он его прекрасно укрепляет. И займитесь медитациями, ничего так не снимает стрессы, как они. Могу рассказать, как и что делать. А теперь давайте ваши вопросы.

— У меня в первую очередь вопросы, связанные с технологией изготовления микросхем. Жаль, что мне не разрешили привезти того, кто этим занимается. Это, видите ли, не мой вопрос. Сможете ответить?

— Конечно, — сказал я, просмотрев вопросы. — Все это нам преподавали достаточно подробно.

— А почему вы тогда…

— Дорогой, Мстислав Всеволодович! — сказал я. — Я свои тетради писал больше полугода! У меня уже рука отваливалась. Я считал, что написанного достаточно. Видимо, ошибся.

— Вы и по другим направлениям сможете дать развернутый ответ?

— Я вам не энциклопедия, — ответил я. — Что-то я знаю лучше, что-то только в общих чертах. Приносите свои вопросы, будем смотреть. А пока пойдите, поговорите с женщинами, а я напишу ответы. Это займет с полчаса, незачем вам здесь скучать.

Я уложился чуть быстрее и вынес ему пять исписанных листов.

— Что вы делаете в школе? — спросил он, бегло их просмотрев. — Не хотите поступить в один из наших ВУЗов?

— Школу я сдам экстерном осенью, — ответил я. — А насчет технических институтов… Спасибо, но нет! Одну жизнь я отдал технике, вторую думаю посвятить искусству.

— Жаль, — искренне ответил он. — Спасибо за помощь.

— Я вызову охрану, — сказала Елена.

— Спасибо, не нужно, — отказался Келдыш. — У меня здесь и машина, и сопровождение.

— Ребята, подумайте, что вам нужно для жизни на ближайшее время, — сказала Елена. — Вряд ли вы с собой взяли на море много лишних вещей. Наверное, чего-то нет.

— Было бы хорошо купить два комплекта учебников для девятого и десятого классов, — попросил я, — и еще не слишком паршивую гитару. Пока есть время, можно заняться подготовкой к сдаче экстерна, а гитарой скрасить вечера. Не люблю убивать время у телевизора.

— Это я могу и заказать, — сказала она, — а что нужно из одежды и обуви? Возьмем машину, и все себе подберете.

— Дают — бери, бьют — беги, — изрек я известную мудрость. — Кто бы возражал. Если нам предлагают прибарахлиться за счет государства, то я только "за". Много нам не нужно, но кое-что прикупить не помешает. Люся наверняка выросла из осенних туфель, а у вас здесь в конце августа бывает совсем не летняя погода. Болоньевые плащи можно купить. Сколько на нас выделили средств?

— В пределах двухсот рублей на каждого, — ответила Елена. — Но это на весь август, а он только начался.

— Много, — сказал я. — Сюда же не входит питание?

— Нет, это только на покупки.

— Тогда мы сегодня подумаем, что действительно нужно, а вы на завтра заказывайте машину. Устроим себе праздник.

Глава 9

— Здравствуй, — сказал Суслов, заходя в кабинет Брежнева. — Говорил с ним?

Еще совсем недавно они обращались друг к другу на "вы", но после последних событий Брежнев отбросил все формальности, окончательно включив Суслова в число друзей.

— Вчера посылал за ними машину, — сказал Леонид Ильич. — То-то у внучки было радости!

— Привязалась к ним?

— Я сам к ним привязался, особенно к Геннадию. С ним весело и интересно, даже не учитывая его знания. Интересная смесь мальчишки и взрослого человека.

— И что он сказал?

— Он считает, что лучше тебя этого не сделает никто. Так и сказал, что в Политбюро Михаил Андреевич — это самый принципиальный человек.

— Это как же он оценил мою принципиальность, если, по его же словам, меня совсем не знает? — хмыкнул Суслов.

— По отношению к детям. Он так и сказал, что о человеке можно судить по его детям. Потом вспомнил о моей Галине и смутился. Я его попросил уточнить, что именно он имел в виду, так он ответил, что ты ни Майе, ни Револию не помогал пробиваться. Всего в своей жизни они добьются сами. Дочери, говорит, мог дать квартиру без проблем, достаточно было одного звонка, а вместо этого пустил жить с семьей в свою квартиру. И еще сказал, что мне это будет трудно сделать. Вы, Леонид Ильич, слишком мягкий человек, особенно по отношению к друзьям. Вы их тяните за собой и не хотите видеть недостатков, а потом еще отстаиваете, несмотря на всю очевидность прегрешений.

— У него что, вообще нет страха? — удивился Суслов.

— Он боится, но старательно это скрывает. Но боится больше тебя, чем меня. Меня он раскусил и знает, что без веской причины я его не трону. Он у меня сейчас вроде совести: может говорить все, что хочет. Лишнего, правда, не говорит. Когда я спросил, были ли про меня анекдоты, он ответил, что были, но рассказывать не хотел. Не было в них, говорит, ничего смешного. Народ раздражали ваш возраст и немощность, их в анекдотах и высмеивали. А над чем здесь смеяться? Здесь плакать надо. Сделаете все, как надо, и не будет никаких анекдотов.