Возвращение

К ее облегчению, Ной не стал задавать ей вопросов. Он настоял лишь, чтобы она надела принадлежащие его сестре теплые перчатки и куртку для верховой езды, и они направились в конюшню. Небо приобрело пурпурно-черный оттенок. Сияющие звезды и полная луна заливали окрестности мягким светом, превращая привычный пейзаж в картинку из волшебной сказки. Было очень тихо, и тени на снегу придавали обстановке налет таинственности. Ноя и Софию сопровождали собаки. Руди весело скакал впереди, разбрасывая во все стороны комья снега, Опал семенила сзади. В конюшне женщина сразу же окунулась в привычную атмосферу, пробудившую к жизни давно забытые воспоминания о девочке, которой она когда-то была. София полагала, что не существует больше той, которая самозабвенно мечтала и смеялась, а также обожала верховую езду. Она оказалась совершенно неготовой к подобному всплеску ностальгии, принесшей с собой моменты прошлого, погребенного под спудом лет, и заставившего вспомнить о тех редких мгновениях чистого незамутненного счастья и радости, которые принадлежали ей одной.

Даже ритуал кормления животных — четырех лошадей разного возраста — казался женщине делом очень привычным. Животные высовывали головы из своих стойл, уши их стояли торчком, ноздри трепетали в предвкушении вечерней трапезы. Софии нравился запах корма и лошадиного дыхания, аромат сухого сена и даже тяжелый навозный дух, неизменный атрибут конюшни. Она сняла перчатку и погладила морду кобылы, чувствуя под рукой бархатистую шкуру.

— Это Алиса. А других зовут Джемма, Шамрок и Мо, — пояснил Ной. — Мо живет у меня уже долгие годы, а трех других я спас от смерти.

София улыбнулась:

— В этом прослеживается система — в том, что ты всех спасаешь.

— Я не могу бросить животное в беде. В прошлом месяце потерял одного пациента. Он был стар, и мне пришлось его усыпить.

Женщина на мгновение зажмурилась, пытаясь представить себе, каково это — забрать жизнь у другого существа. Она очень живо помнила, как переживала, когда потеряла Мисти, — будто ее колотили кувалдой по голове до полного оцепенения. После этого сердце ее постепенно, клетка за клеткой, превратилось в камень.

— Как ты вообще переносишь смерть животных?

— Хуже было бы, если бы их не было вообще. Я просто радуюсь времени, которое им отпущено в жизни. — Ной подбросил щедрую охапку сена в одно из стойл. — Шамрок появился у меня совсем недавно. Идиоты, которые назывались его хозяевами, представления не имели о том, как ухаживать за лошадью.

Он перешел к другому животному.

— От Джемы тоже отказались, и она была слишком строптива, чтобы кто-то другой захотел ее взять, — продолжил он рассказ, поглаживая лошадиную морду.

— Сейчас она кажется вполне довольной жизнью.

— Мне потребовалось немало времени, чтобы научить ее доверять мне, но эта работа и терпение окупились сторицей, — сообщил Ной.

— Думаю, оказаться в ответе за вверенных тебе животных — одна из побочных черт твоей профессии, — заметила София.

— Нет, это дополнительная привилегия. Даже самые норовистые животные со временем перевоспитываются.

«Неужели ты и правда такой замечательный?» — мысленно задавалась вопросом женщина. Может быть, ее просто ослепил тот факт, что с Ноем она пережила восхитительные моменты интимной близости? Она неторопливо помогала ему кормить животных, завороженная магическим ритмом привычной работы.

— У тебя хорошо получается, — похвалил ее Ной.

— Долгое время я держала лошадь, — ответила София, почувствовав, что на глаза наворачиваются непрошеные слезы, грозя в любой момент пролиться эмоциональным взрывом.

Работая, Ной тихонько насвистывал сквозь зубы. Когда с кормлением было покончено, они вышли из конюшни и снова оказались посреди снежной равнины, пересеченной резкими росчерками теней. Женщина чувствовала себя одновременно и уязвимой, и благодарной.

— Как твое колено? — поинтересовался Ной.

— Хорошо. Порез был совсем небольшим, и ты прекрасно его полечил, Ной.

— На небе сияет полная луна и нет ни единого облачка. Давай-ка прокатимся верхом.

София замерла на месте. Мысль о том, чтобы проехаться на лошади по залитому лунным светом снежному безмолвию показалась ей очень романтичной, а она не привыкла совершать романтические поступки.

— Но сейчас же середина зимы.

— Мы не поедем далеко. — Он уже принялся собирать одеяла, седла, уздечки. — Поможешь мне с этим, ладно?

— Ты совсем с ума сошел, знаешь об этом? — ответила София. Тем не менее она вывела одну из кобыл из стойла и снова опустила защелку.

Ной одарил ее мальчишеской ухмылкой и вывел еще одну лошадь. София стала седлать кобылу, снова работая в привычном, хоть и давно забытом ритме: сначала постелить одеяло, затем надеть седло, подтянуть подпругу, соблюдая правильный зазор. Осторожно наклонить голову лошади вниз, надеть недоуздок, закрепить удила. София очень удивилась тому, что сам факт ее погружения в атмосферу конюшни воскресил, казалось, давно забытые навыки. Каждый день после школы она запрыгивала на велосипед и ехала по расположенным на холмах улицам города к амбару, в котором содержалась Мисти. Софии нравилось все, что было связано с кобылой, начиная от кормления и чистки и заканчивая конными прогулками по арене, по лесу или по специальным тропинкам для верховой езды.

— Ты хорошо справляешься, — похвалил Ной. — Полагаю, говоря, что ездила верхом в прошлом, ты принизила собственные достоинства.

— Для меня не было ничего важнее на свете, чем моя лошадь.

София обнаружила, что ей гораздо проще рассказывать о Мисти, если она при этом чем-то занята. Алиса оказалась хорошо тренированной кобылой. Сначала она немного пожевала удила, но потом приняла их.

Женщина стала рассказывать о своем детстве в Сиэтле и о том, как ее семья переезжала всякий раз, как родители поднимались на более высокую ступень социальной лестницы. Мисти все это время была с ней. София любила кобылу всем сердцем. Она видела ее во сне и даже придумывала истории с ее участием. При мысли о предстоящей вечерней поездке верхом лицо ее всякий раз озарялось улыбкой.

Ной скакал впереди, указывая дорогу в ночи, а София следовала за ним, любуясь поистине волшебным видом четко очерченных светом и тенью холмов.

— Никогда прежде не каталась верхом зимой, да еще и в темноте, — сообщила она Ною.

— Колено не беспокоит? — с тревогой в голосе спросил он.

— Оно в порядке.

Ной направил свою лошадь через заснеженное пастбище, прокладывая тропинку. София пришпорила кобылу и бросилась вдогонку. Внезапно нахлынувшая волна радости накрыла ее с головой, и на глазах выступили слезы. Ощущая на лице холодный воздух, а под собой — сильное теплое животное, любуясь окружающим пейзажем, женщина испытывала небывалый взрыв восторга. Двигаясь вперед по лишенному растительности склону холма, они с Ноем хранили молчание. Дыхание лошадей мгновенно превращалось в пар, добавляющий таинственности и без того казавшейся мистической ночи. Поднявшись на вершину холма, они остановили лошадей, чтобы полюбоваться расстилающейся внизу фермой, нетронутой дорогой и светящимися окнами расположенных на берегу озера домов. Прильнув к шее кобылы, София расслабилась, запретив себе думать о тревогах или планах на будущее.

— Большое спасибо, — прошептала она, обращаясь одновременно и к Ною, и к Алисе. — Это восхитительно.

— Так и думал, что тебе понравится.

Женщине стало интересно, как далеко отсюда до города. Ее посетила совершенно безумная идея отправиться повидать Макса и Дэзи верхом. Но тогда они точно решат, что она выжила из ума.

На обратном пути Ной показывал ей местные достопримечательности: лучший склон для катания на санях, рощу кленовых деревьев, из сока которых Гейл делает отличный сироп, маленький мостик через скованную льдом речушку. Это был его мир, знакомый и привычный. Здесь она ощущала себя в полнейшей безопасности, даже после сильного снегопада. София вдруг поняла, что ей нравится быть заваленной снегом. Ощущение такое, будто сама природа заставляет замедлить привычный ритм жизни, чтобы побыть дома, что не так уж и плохо, особенно в компании с Ноем.