Возвращение

– Будет немного больно, - сказала напряженно. Он едва не улыбнулся. Открыл глаза. Женщина, сжав в руках какие-то пузырьки, наклонилась к нему, светлые волосы упали по обе стороны лица. Шанур поднял тяжелую руку, легонько толкнул ее назад.

– Нет.

Она отступила, наткнувшись за второе кресло, с размаху села в него.

– Но тогда что... чего же вы хотите?
– спросила с безнадежным отчаяньем.

Чаю, вспомнил Шанур. Я хотел чаю. В кафе не успел...

– Чаю, - послушно шепнули разбитые губы, но женщина услышала, потому что неотрывно следила за его лицом. С мгновение она не верила. Потом поднялась.

– Чаю, - повторила покорно.

Телефон зазвонил, когда она поставила перед Шануром кружку, полную чая, и маленькую сахарницу. Вздрогнув, женщина глядела то на телефон, то на Шанура.

– Могу я... подойти?

– Можешь, - сказал он, уставившись на хрупкую посудину.

Она подняла трубку.

– Алло?

Шанур опять потянулся за кружкой правой рукой и чуть опять не уронил.

– - Да, я слушаю?

Перехватив тонкую ручку левой, понес к распухшим губам.

– Да?

Глотнул, чувствуя лишь вкус крови.

– Вот как? Нет. Нет.

Чай. Смешно. Наконец-то. Рука тряслась и чай плеснул на колено, Шанур торопливо поставил кружку на столик и похлопал ладонью по ошпаренной ноге. Очень горячий.

– Спасибо, я вам очень благодарна, - говорила хозяйка, не спуская с него глаз. Шанур опять принялся за чай. Женщина отключила телефон и опустилась в кресло напротив. Сцепила руки на коленях. Сказала перехваченным голосом:

– Предупредили, что в городе объявился особо опасный преступник. Демобилизованный.

Пауза. Шанур сделал глоток.

– Я сказала, - женщина вздохнула, - что... что никого не видела.

Шанур поднял тяжелые веки. Спросил с недоумением:

– Зачем? Пусть.

Женщина схватила пачку сигарет, нервно вытащила одну.

– Хотите? Нет? Я закурю?

Изо рта у нее шел белый дымок, от сигареты - синеватый.

– Зачем вы их...
– женщина закашлялась.
– Я имею в виду - зачем вы дрались с ними?

– Почему они били?
– спросил он самого себя.
– Я их не трогал. А потом... после плена я не могу... когда больно. Когда сильно больно. Я что, кого-то убил?

– А вы сами не знаете?
– спросила женщина с ужасом.

Шанур повел плечом. Сказал, словно извиняясь:

– Не помню...

– Вас ищут, - через паузу повторила женщина. Сигарета дотлевала в ее руке.
– Вам надо уходить.

Весь вечер его прогоняют... Опять идти. Куда?

– Иди, - сказал он, закрывая глаза.
– Я хочу спать. Я посплю здесь.

Темный полет длился вечность и одно мгновение. Оборвался, когда Шанур открыл глаза. Женщина, неподвижно сидевшая в кресле, вытянула шею, пытаясь увидеть что-то в окне между занавесок. Шанур просто посмотрел на нее, но она испугалась:

– Я не вызывала их, честное слово! Поверьте, я...

Шанур тяжело поднялся. Фары и мигалки машин, множество быстро перемещающихся людей...

– Шанур!
– сказал громкоговоритель.
– Шанур! Мы знаем, что вы здесь! Просим сохранять спокойствие. Отпустите женщину. Потом поднимите руки и медленно выходите. Мы хотим избежать кровопролития. Военный юрист будет здесь с минуту на минуту, вам гарантируется безопасность и...

– Оружие в доме есть?
– рассеянно спросил Шанур.

– Нет.

Но глаза ее метнулись. Шанур крепко взял женщину за локоть и она показала ему, где сейф и патроны. Странно, она могла пристрелять его пару десятков раз. Непривычная... Он деловито проверял винтовку, когда белые пальцы легли на его руку. Шанур с недоумением вскинул глаза.

– Не надо!
– умоляюще сказала женщина.
– Я скажу им, что вы ничего мне не сделали. Если на вас напали первыми...

– Иди давай, - сказал Шанур, не слушая. Потащил женщину к дверям - она упиралась, цеплялась за все по пути. Она думала, он будет прикрываться ею.

– Иди, - повторил он.
– Выходи медленно и сразу подай голос, а то они с перепугу еще в тебя пальнут.

Он вытолкнул ее за дверь - высокий женский голос, невнятные возгласы, топот...

Дождь усилился.

Он выключил свет и встал у окна, не зрением, но привычным чутьем угадывая движение за стеной дождя. Сегодня умрут многие. Здесь у них нет специалистов - тех, кто воевал с ним бок о бок.

Он ни испытывал ни гнева, ни горечи. Он был один, а их - много. Целый город. Целая страна. Кому было не стыдно. Не больно. Кому даже не было страшно.

...Он привычно целился. Привычно нажимал курок. И говорил себе слова, которые так никто и не сказал ему за этот бесконечный дождливый вечер: "С возвращением тебя, Шанур. С возвращением".

5