Возвращение
Шрифт:
Ехали мы не четыре дня, это ротмистр слишком загнул, а все шесть. Причём было видно, что наш эшелон действительно имеет зелёный свет, без очереди его заправляют водой и углём. Иногда меняют паровозы. Из подслушанных мной разговорах в тамбурах, за нами её несколько эшелонов шло. Говорили во множественном числе, но сколько точно, неизвестно. Возможно те и сами не знали. Ехали в принципе спокойно, хотя неудобства, в основном житейские, конечно имелись. Слишком много нас было на два купе, но три бы мне не дали, хорошо ещё два удалось выбить. Спали на койках, да даже на полу накидав одеял. Дети обязательно с кем-то из взрослых. Вот им тяжелее всего было, не побегаешь, не порезвишься. Шесть дней с минимум движения, это кошмар, но дети терпели, хорошие они у меня.
На станциях я обязательно брал их с собой, чтобы развеялись.
Офицеров в вагоне хватало, и они не могли не заметить, что едут с девушками, причём достаточно красивыми, но то что их охраняют трое парней, это я о нас, заставляло их быть осторожными. Правда девушки наши ясно показывали, что желания у них общаться с посторонними нет, так что конфликтов на этой почве, как ни странно, удалось избежать. Хотя офицеры, по-моему, вообще не просыхали. Да и другие дамы были в вагоне, что и заставляло их вести себя прилично. А так у нас одно купе было женским, сестрёнка спала на полу, остальные на койках, а мы с детьми в своём купе. Дети спали на койках, а мы с отцом на полу, тесно, но умещались. Один генерал, лучась довольством пропадал в офицерских купе, в карты играл, и надо сказать неплохо, в минус ни разу не ушёл, и вообще общаясь с ними. Как он сказал, вливался в местное общество.
Как бы то ни было, но мы благополучно добрались до места. От ротмистра прибегал ординарец, сообщив что через полчаса будет станция, там их, а значит и наша конечная. То, что Оренбург близко, мы и так знали, уточняли на каждой станции сколько осталось, поэтому вещи собраны, мы тоже. Сидели наготове. Поэтому, после того как ординарец ушёл, понесли все вещи в тамбур. Желательно первыми покинуть вагон и затеряться на станции. Не знаю, есть у неё какой населённой пункт или та в открытой степи находится. Вот на месте и узнаем. Когда мы, обдавая паром перрон медленно подкатили к вокзалу, и двери были открыты, то сначала я покинул вагон, приняв всех детей, следом вещи и только тогда вышли остальные. Потом офицеры с вещами и их дамы. Ну или другие попутчики. Дальше разобрав мешки, мы направились к выходу. У станции располагалось село. Продовольствия у нас не так и много осталось, килограмма два сала, хлеба нет совсем, да и остальное всё подъели, даже чаю не осталось. Так что нужно тут закупится всем необходимым, но главное транспорт. Напомню, у нас четыре с половиной дня осталось, и две тысячи километров перед нами. Стоило бы поторопится.
Верхом добраться до Одессы шансов нет, как и по железке, поэтому я стал прикидывать возможности транспортной системы России. Была одна идея, но если учесть ту разруху и безвластие что царит вокруг, шансы найти самолёт, что нас вместит, были не то что не велики, можно сказать ничтожны. Но как ни странно, в этом помог как раз генерал. Именно его новообразовавшиеся связи среди офицеров, позволили получить наиценнейшую в нашем случае информацию. Дело в том, что один из офицеров, что ехал в нашем вагоне, месяц назад участвовал в штурме Оренбурга с казаками, из которого были выбиты красноармейские части Блюхера. Он там ранен был и санитарным эшелоном отправлен в Томск, а сейчас вот возвращался. Не долеченным, но не суть. На краю Оренбурга находился аэродром, часть самолётов разбиты, часть повреждённые и среди них стоял гигант, «Илья Муромец» в пассажирской версии. Состояние неизвестное, но на вид вроде в порядке. Хотя что там пехотному офицеру разбираться в самолётах. Внешний вид не суть, главное начинка. Однако прикинув,
мы решили, что если будет топливо, то мы с сестрой, будучи корабельными техниками, сможет привести эту допотопную машину в порядок. А управлять сможем оба, что я, что сестра. Это был тот шанс, что позволяет нам успеть, и не стоит его упускать. Офицер говорил, что аэродром остался вне боёв, белые его захватили легко, тот брошен был, и двинули дальше, так что вся техника должна быть на месте. К чему казакам самолёты?Найти транспорт оказалось легко, хоть и дорого. Однако средств я не жалел, всё равно с собой взять не удастся, канал не даст, поэтому мы приобрели пролётку, и двух верховых коней у местного зажиточного крестьянина. Тот продавать не хотел, лошади и пролётки справные, но не устоял, когда я удвоил цену. У него же и продовольствие купили, хлеба, варёной картошки, ну и разных свежих овощей. Время тянуть не стали, полчаса назад сошли с поезда, и уже покинув село, заторопились в сторону Оренбурга. Поезд подошёл к станции в три часа дня, не успеть нам в Оренбург до наступления темноты, никак не успеть. При этом мы спешили как могли, пусть ночью, но мы должны были пребыть в Оренбург, а точнее на аэродром. Генерал смог узнать где тот находится, к счастью город обходить не потребуется, с левой стороны он.
Дети хотели со мной или с дедом ехать, генерал занимал седло второй лошади, но мы были в дозоре и держать рядом детей опасно, так что те обиженные сидели в пролётке, на коленях тёть и бабушек, или на тюках. Да уж, пролётка была переполнена, но главное, что была. Останавливались мы трижды за весь путь, что с учётом детей, если не подвиг, то невозможное точно. Дважды по естественным делам, а в третий поужинать. Ну и дальше гонки. Дважды мы проезжали мосты через речушки, но в третий раз, когда вот-вот стемнеет и вдали уже были видны окраины Оренбурга, нас остановили. На мосту был пост, и нам велели выворачивать карманы. Вот прям так и приказали. По форме казаки, мы их уже видели, разъезды встречали, а тут расхристанные, наглые. Платить не стали, сплавали тела по реке, а два коня под седлом, больше не было, забрали с собой, как и пять винтовок с боекомплектом. Почему-то карабинов не было. Одно седло заняла Лена, второй конь двигался за пролёткой. Желающих занять седло не нашлось. Дети - эти конечно, но пусть как сидели в пролетке, так и сидят.
Аэродром всё же находился под охраной, причём не казаков, а каких-то армейских, по виду из нестроевых, но с оружием. Три винтовки у них забрали. Здание вокзала сожжено было, но уцелела сторожка, деревянная вышка и мастерская совмещённая с пустым складом. На вышку отправили Ингу, пусть смотрит вокруг, остальных спать в сторожку, детей обязательно, а мы с сестрой подсвечивая масляным фонарём, там же в сторожке нашли, стали изучать «Илью». Сразу же первый сюрприз. Двух двигателей не было, сняты.
– Ищи двигатели, - велел я сестре. – А я пока саму машину посмотрю, может она и в воздух подняться не сможет, рассыплется на взлёте.
– Ага.
Фонарь сестре особо не требовался, если только детали какие-то рассмотреть, а так импланты позволяли видеть и в полной темноте. Самолёт, как ни странно, оказался в порядке, правда из салона выдрали всю обивку, видимо дорогая была, но конструкция не пострадала, в хвосте даже туалет был, с опорожненным баком. Можно пользоваться. Когда я заканчивал, где-то под полночь, подбежала сестра.
– Топлива на аэродроме нет, - огорошила та меня новостью.
– Точно нет, я всё обыскала и сторожей опросила. Один развязаться пытался, так получил по голове от Инги, которая в своей башне ещё и их стережёт. Двое других сообщили что топливо есть, но в городе на складе.
– Двигатели?
– Один нашла, там мастерская, полуразобранный на верстаке стоит, судя по слою пыли, к нему месяца два никто не подходил. Ещё один, вроде новый, стоит на том биплане у вышки. Кстати, когда тот офицер описывал этот аэродром, говоря, что самолёты тут находятся в разном состоянии, разбитые и разобранные, похоже он имел виду, что их всего два, один разбит, другой разобран. «Илью» я не считаю.
– На аэродроме три самолёта?
– В точку. Вон тот что разобран, у него хвост снят и крыло с левого борта, и имеет новенький двигатель той же модели что и на «Илье».
– Понятно. Самолёт в порядке, тяги рулевые были ослаблены, но я их уже подтянул. Осталось поставить движки, залить топлива и масла, и можно летать.
– Да, только нам его всё равно не хватит. Один из солдат, раньше тут работал, многое знает. У «Ильи» дальность мизерная. При скорости в сто тридцать километров час, этот гигант в состоянии держаться в воздухе всего четыре с половиной часа. Даже шестисот километров не пролетим, как топливо закончиться, а это едва четверть пути.