Возвращение
Шрифт:
— Что там за хрень у вас?!
— Первые двое с тыла забрались! — звенящим голосом отвечает «Брунгильда».
Брошенный на локатор взгляд объясняет все. Не такие уж они и дурни, нна!
— Эй, бля! Сюда давай, черти! — спрыгивая вниз, надсадно ору я, перекрывая звуки боя и переключая внимание противника на себя.
К дому напротив уже не меньше пяти уродов устремились!
Все равно «патроны кончились», а перезаряжать некогда. Своих выручать надо!
Получилось!
Переключил!
Заметили!
И оценили!
— Темных
Мой транслейтер, заработавший в экстремальных условиях на пределе возможного, молниеносно справляется с переводом.
Мы значит — «темные»?! Да еще и оцененные врагами. Лестно, конечно, но непонятно на какой предмет мы сдались этим уродам живыми? Для пыток и смерти лютой?
Перепрыгнув через плетень, боец врага сам нерасчетливо подскакивает прямо под лезвие клинка.
Ну и дурак — здесь же не показуха на день ВДВ. Самый жадный, что ли?!
…Гивор мешком оседает на землю уже за моей спиной.
Справа наскакивает следующий, явно более ловкий и шустрый. Взмахивает какой-то здоровенной алебардой и выбитое из ладони мачете отлетает в сторону…
Вот где пальчики аукнулись! Привет от Вотана-Мишани! Твою мать!
— Я сам! — резко бросает кинувшемуся вперед товарищу, возникший прямо передо мной, гиворский крепыш.
Тот осаживает назад и держа саблю наготове, нетерпеливо переминается с ноги на ногу, по собачьи злобно скалясь, рыча и обнажая крепкие желтые клыки.
Ну, потанцуй пока. Тобой после займусь.
Сейчас первый в очереди — этот выпендрежник с наколкой на квадратной морде.
Ты, видать, тут самый крутой и желаешь еще больше повысить свой авторитет? Жаждешь отмудохать и скрутить иноземца и прослыть в своем племени непобедимым воином?
Сталкиваемся взглядами и полмига «бодаемся». «Прицениваемся»! Ну, чего? Я ж не против — давай хлестанемся! Крутым яйцам — крутые сковородки!
Вот только мне-то тебя беречь не нужно, дурик.
«Вишни» хватит, надеюсь.
Усиливаюсь до предела. Всё или ничего! Время замедляется и включается реакция мангуста!
На правого сектанта с визгом налетает Моня…
Спасибо, друг! Должен буду!
Ухожу с линии атаки, снова уклоняюсь от удара дубины, не слишком длинным смещением влево с поворотом. Дубина свистит мимо, а мне открывается кадык крепыша.
Он успевает заметить мое движение, но и только…
Готов! Не на ринге — чтобы раунд на три минуты растягивать.
Прыгаю в сторону и чуть ли не в полете подхватываю с земли оружие.
Обрушиваюсь на Мониного противника сбоку, почти со спины и всаживаю клинок в его поясницу.
— В здоровом теле здоровый нож!
Ну, это снова мой нервный, не смешной юмор вылез.
Всё! Одолели чертей!
Через дорогу «наши победили» как и мы здесь.
С десяток гиворских бойцов сваливают откуда пришли, на ходу запрыгивая в седла…
Как же меня достала эта война в режиме «нон-стоп и эвридей»!
* Вайшьи — простолюдины, земледельцы
и пастухи в Древней Индии.** Кшатрии — каста воинов Древней Индии.
Глава 24. Июль. Атрея
Союзники подошли к поселку почти в сумерках.
Когда мы уже похоронили убитых.
И своих и чужих. Двоих селян и полтора десятка неудачливых налетчиков.
С чего бы это — смердящая гиворская падаль, на чистой и ухоженной улочке валяться будет? Вот и зарыли.
Ну а, просто отволочь трупы врагов в лес, окружающий деревню — вернейшее средство привадить сюда хищное зверье со всей округи.
А ведь местным здесь еще жить. Кому доведется вернуться «из эвакуации», конечно.
Здешние края объяты бушующим пламенем и никто из обитателей поселка не может уверенно знать, что с ним и его родными, жилищем и имуществом, может произойти в этом «большом набеге» в любой из ближайших дней.
За отражение сегодняшнего нападения и помощь местным я выхватываю еще двадцатку репы.
На шкале энергии появляется новая циферка 110. Не поражает воображение, но сойдет.
Отряд входит в поселок. Лучше позже, чем никогда. Искренне рад, что все наши в порядке и не нарвались на вражескую сталь.
Ну, а я — просто устал.
Сижу на лавке, во дворе героической тетки Альтуса и правлю клинок своего мачете.
Поздоровавшись с товарищами, отмахиваюсь от просьб рассказать о произошедшем и перенаправляю особенно любопытных камрадов к гордому и довольному собой Моне-одесситу. Пускай этот шлимазл-балабол им в ярких красках картину баталии нарисует. Бывший албанский раб посвистеть любит — хлебом не корми, а я ему немного задолжал сегодня. Уверен, что в его устах, прошедшая стычка будет выглядеть просто мега эпичной! Никак не меньше, чем битва при Ватерлоо, Азенкурское сражение и Ледовое побоище — вместе взятые!
Народ чувствует мое, хоть и вполне ровное и дружелюбное, однако не слишком общительное настроение и не надоедая, отваливает по указанному адресу.
Рядом плюхается на лавку Шептун.
— Ну и рожа у тебя! — в своей обычной манере приветствует меня друг.
— А что с ней не так? — я всецело поглощен работой над клинком и категорически не хочу поднимать глаза и смотреть в лицо художника.
— Усталая, но снова довольная, как у той самой, натрахавшейся собаки!
Мне кажется или сквозь его иронию действительно пробивается грусть?
— Выжили. Победили. Вот и довольная, — пожимаю плечами, а сам понимаю, что надо «колоться». Сейчас. Сразу…
Ох, как не хочется-то!
Вздыхаю. Выпить бы «для храбрости».
Он ведь на нее, как кот на сметану облизывался, а я, сука такая…
— Да ладно — мне бы она все равно не дала, — неожиданно произносит мой лучший друг.
Быстро стреляю ошарашенным взглядом в лицо художника.
Нет. Он не издевается. Все вполне серьезно и искренне. Уж я-то его изучил до мелочей.