Возжелать невозможного

Прости?! Лавр ушам своим не верил. Похоже, он окончательно перестал понимать Татьяну. Эта женщина его с ума сведет! Вытащила из тюрьмы, спасла жизнь, не позволила обернуться в хищника, да еще и просит прощения! Магичка не стала убивать обезумевшую тварь, хотя кодекс Охотников ей это предписывал. Она не побрезговала копаться в примитивных мозгах кровожадного раптора, чтобы найти там сущность эльфа. Татьяна не побоялась подойти к Лавру после всего этого, лечить его и скрыть его неконтролируемое превращение от Ролума и Ханта с Террелом. И она просит прощения?

— За что? — не мог понять Лавр. — За что ты просишь прощения? Ты спасла мне жизнь! И хотя расставаться с ипостасью раптора, безусловно, не хотелось бы, но лучше рискнуть ей, чем собственным разумом! Татьяна, ты все сделала правильно. И я поверить не могу, что после всего этого ты меня не боишься! Что ты вообще взялась меня лечить!

— Чего ради я должна испытывать перед тобой страх, если я вообще не боюсь рапторов? — удивилась Татьяна. — А лечить я тебя взялась с вполне определенной целью. Мне действительно нужна помощь в войне с Великим. А мечом ты владеешь намного лучше меня.

— Неужели ты наконец-то это признала? — порадовался Лавр.

— Я всегда это знала, — пожала плечами Татьяна. — Просто раньше времени не признавалась тебе. Ты и так чересчур самоуверен.

— Почему же ты сейчас решилась это признать? — удивился эльф и тут же чуть не стукнул себя по лбу. Вот идиот! Да на Татьяну ведь, наверняка, действует артефакт Форса, и если магичка примется целенаправленно разбираться в собственных ощущениях, она наверняка вычислит, что на нее давят. И что тогда будет… не может предугадать никто. Однако Татьяна (на счастье Лавра) в собственных чувствах копаться не стала.

— Мой соперник — очень сильная и мудрая сущность. И если я хочу его победить, мне нужна помощь уверенного в себе бельса. Думаю, у каждого в жизни наступает такая минута, когда выбор между смертельной опасностью и небольшой долей доверия становиться очевидным. Лавр, ты лучший воин, которого я только встречала за всю свою жизнь. А по человеческим меркам я прожила не так уж мало. И, возможно, ты единственный, кто может мне помочь победить Асмодея. Я доверяю тебе свою жизнь. Так согласись, было бы глупо не доверить тебе всего остального.

— Что ж… похоже, теперь моя очередь доверять, — решился Лавр, несколько опешивший от слов магички. — Ты знаешь, я никогда не задумывался о том, насколько эфемерна жизнь. Любой Охотник готов к тому, что умрет. Но мало кому удается поразмыслить перед смертью на дыбе. Тюрьма Германа подсказала мне ту прописную истину, что я не вечен. И меня это не слишком порадовало. Пока я валялся в этой постели, у меня хватило времени подумать о том, что нам предстоит. Я не знаю, удастся ли нам победить Великого. Но в том, что бой будет смертельно опасным, я не сомневаюсь. Ты согласилась взять меня с собой только потому, что понимаешь, что тебе нужен кто-то, кто прикроет твою спину. Но может так случиться, что меня выведут из строя… раньше времени. Разумеется, ты не останешься беззащитной. У тебя будет твоя магия, да и я, наверняка, буду не единственным твоим сопровождающим. Но все-таки я думаю, что мой дар не будет лишним. Дай руку.

— Зачем? — удивилась Татьяна.

— Сейчас увидишь.

Лавр притянул руку магички к мечу. И клинок тут же показал свой своенравный характер, порезав кожу. Эльф наклонил лезвие так, чтобы кровь Татьяны стекла вниз, и положил меч на свои раскрытые ладони.

— Коснись своими руками моих.

Татьяна послушно положила ладони на лезвие, и эльф переплел свои пальцы с пальцами магички.

— Ты мне можешь объяснить, что ты делаешь?

— Делюсь с тобой клятвой верности, — хмыкнул эльф и прикрыл глаза. Татьяна почувствовала, как нечто теплое обволакивает ее запястья, покалывает ладони и пробирается вверх, к локтям. Клинок задрожал, завибрировал и на мгновение вспыхнул серебристым цветом.

— И что это было? — слегка севшим голосом поинтересовалась Татьяна.

— Теперь мой меч заклят на верность не только мне, но и тебе, — объяснил Лавр. — Считай, что я тебе его завещал… в случае чего.

— Но почему? — поразилась магичка. — Почему мне, а не Форсу? Гоблин на него уже много лет облизывается!

— Захотелось мне так, — увильнул от ответа Лавр. — И вообще… разве не ты говорила о доверии?

— Я даже не знаю, что сказать, — растеряно прошептала Татьяна, лаская пальцами серебристый клинок с тонкой гравировкой. — И не знаю, как отблагодарить за столь щедрый дар.

— Поклянись, что ты дождешься моего выздоровления. И не отправишься воевать с Великим в одиночку. Прошу тебя, Татьяна, дай клятву.

— Клянусь! — вздохнула магичка, щелкнула пальцами и синяя вспышка подтвердила сказанное. — Я подожду. Но ты знаешь, довольно странно просить смерть в качестве награды. Лавр, ты понимаешь, что нам, скорее всего, не удастся пережить встречу с Великим?!

— Не хуже, чем ты. Но ты ведь не надеешься, что это меня остановит?

— Ты ненормальный! — улыбнулась Татьяна, отложила клинок и порывисто поцеловала Лавра. Горячая волна накрыла эльфа с головой, он обнял желанную женщину и прикрыл глаза. Боги, как же он не хотел отпускать Татьяну куда бы то ни было! Почему, ну почему у магички даже враги необычные? Почему она не могла найти объект для мести среди бельсов? Или среди обычных людей? Чего ради ей понадобилось сражаться с самим Великим? Затевать безнадежную, смертельно опасную авантюру? Впрочем… Татьяна не была бы Татьяной если бы перестала рисковать собственной жизнью. И оставалось только надеяться, что Ролум, Хант и Террел придумают действительно стоящий план действий.

14

Только богам открыты предначертания судьбы.

Пословица.

Великий План по избавлению мира от злобной угрозы в виде Великого вырабатываться никак не хотел. Он постоянно тормозил, рвался сразу в нескольких местах и изобиловал явными натяжками. Ролум, Хант, Террел, Татьяна, Лавр и изредка присоединявшийся к этой компании Форс никак не могли прийти к единому мнению. В основном потому, что никогда не сталкивались с бесами. А знания самой Татьяны о подобных сущностях оставляли желать лучшего.

— Хорошо… давайте еще раз попробуем суммировать то, что нам известно, — вздохнул Ролум. когда дискуссия снова зашла в тупик. — Итак, Великий является бесом. Насколько я понял, в мире Татьяны это не боги весть какая величена. Сущность, называемая Асмодеем, была создана человеческой верой, а потому не является ни бельсом, ни небельсом, ни даже монстром. Это нечто такое, с чем мы пока дела не имели. Татьяна, не могла бы ты еще раз вспомнить все, что знаешь об Асмодее?

— Да не увлекалась я никогда демонологией! — вздохнула магичка. — И беса этого я знаю только потому, что читала о нем в художественном произведении. А что он реально из себя представляет — понятия не имею. Думаю Асмодею, как и любому другому бесу, присущи неистовство, безудержная алчность и безграничная фантазия в гордости, зависти и злобе. Знаю, что он любвеобилен, похотлив без меры и с удовольствием толкает людей на грех прелюбодеяния. Асмодея даже называют демоном блуда и князем инкубата и суккубата. Но я сильно сомневаюсь, что его можно на это поймать, поскольку за свою долгую жизнь бес, скорее всего, испробовал все возможные и невозможные извращения. А часть из них, наверняка, сам и изобрел.

— И как тебя угораздило с ним связаться? — буркнул Ролум.

— Я сто раз уже рассказывала! — раздраженно огрызнулась Татьяна. — Мне нужно было сбежать от правосудия. А Асмодей характеризуется как бес, который может перемещаться сквозь время и миры. Разумеется, я не могла упустить такой шанс! Хоть и не была уверена в том, что у меня что-нибудь выйдет. Я нашла книгу под названием «Демонология», такую же, как сейчас у Ханта на полке стоит, начертила пентаграмму и произнесла заклятье. Поскольку ничего не произошло, я отправилась спать. А утром обнаружила в своей комнате Асмодея. Бес перенес меня в иной мир, втравил в смертельно опасную авантюру и наколол с желанием. Но какое отношение это все имеет к нашей проблеме?! Зачем вы заставляете меня это вспоминать?