Вперед в прошлое 3

— Что ж ты так долго молчал? Я два раза тебя похоронил.

Из спальни выглянули встревоженные родители Ильи. Интересно, что он им рассказал? Я был уверен, ничего лишнего: что ни о чем мы не сговаривались, он просто отнес запечатанное письмо моему отцу, там его вскрыли, и началось…

— Ну и заставил ты нас поволноваться! — воскликнула тетя Лора.

— Заходи, — Леонид Эдуардович сделал приглашающий жест. — После того, что мы пережили, ты обязан все рассказать.

— Мне нужна ваша помощь, — выпалил я, скинув туфли, прошел в спальню и расположился на диване.

Леонид Эдуардович ничего не сказал, но его лицо превратилось в знак вопроса, пришлось пояснить:

— Это срочно. У вас есть знакомые журналисты, желательно телевизионщики?

Родители Ильи переглянулись, пока они думали, я изложил версию происходящего, которая для всех: как поехал следить за Жуковым и его убили. Затем — о том, как Лена Костаки навела на мысль, где держат девочек, но Лена — хорошая, и ее подставлять мне не хочется. Ну и дальше я решил проверить, там ли девочки. Выяснил, что там, но ничем им не смог помочь, потому что — вооруженная охрана. А когда собрался уходить, спустили собак, и я затаился в развалинах. И наконец перешел к сути: чтобы помочь мне, отец подделал подписи начальства, иначе спецназовцев для задержания преступников ему не выписали бы. Если бы он действовал по правилам, его решение вряд ли поддержали бы — кто-то в РОВД покрывает Костаки. И теперь отцу, который совершил подвиг, грозит тюремный срок, а если…

— Я понял, — кивнул Леонид Эдуардович и посмотрел на жену. — Звони Элле. Она же не в отпуске?

Тетя Лора кивнула и пошла к телефону, глава семьи проводил ее взглядом и обнадежил меня:

— Есть такие знакомые. Немного, но есть. Попытаемся запустить цепную реакцию, будем бить из всех орудий. Горячая тема должна их заинтересовать.

Я напряг слух, чтобы понять, о чем говорит тетя Лора, но она зачем-то закрыла дверь.

— Девушек… Детей — в рабство… — Леонид Эдуардович покачал головой, уставился на свои сцепленные пальцы — длинные «музыкальные», никогда не знавшие тяжелой работы — вскинул голову и спросил с вызовом, будто у меня был ответ:

— Какая дикость! Мы же — не туземцы! Мы — граждане развитой страны! Самой читающей, образованной. Что мы с собой сделали? Как такое возможно?!

Ответ действительно был: нифига мы не цивилизованные! Что человеческая природа не изменилась за тысячи лет, и стоит ослабить карающую длань, как под маской благочестия проступает звериный оскал, но я смолчал — сейчас не время для рефлексии.

Тетя Лора открыла дверь и спросила, прикрывая трубку рукой:

— Где сейчас девочки? Куда выезжать журналистам?

— РОВД возле городского театра, — сказал я, она повторила мои слова собеседнику.

Неужели я, как раненный боец, наконец передал знамя и могу просто закрыть глаза и ни о чем не думать. В море! С головой — в море, а потом — спать.

Тетя Лора вернулась, и пост у телефона занял Леонид Эдуардович.

— Так а девочки… — спросила она

Я рассказал о том, что видел. Тетя Лора расчувствовалась, аж глаза заблестели. Когда муж освободился и, высокий и солидный, замер в дверном проеме, почти полностью его заняв, спросила у него:

— Ну что?

Он удовлетворенно улыбнулся.

— Петр обещал передать информацию заинтересованным людям. А их будет много.

— Можно мне к телефону? — Я встал с дивана. — Нужно узнать, что там у отца.

Леонид Эдуардович посторонился, я набрал Лялину по памяти, но она не ответила. Отца вызвали на ковер и пытаются повязать за самодеятельность? А ее выперли из органов как соучастницу?

— Журналисты знают имя опера, провернувшего операцию, и некоторые подробности знают, кроме подделки подписей, — проговорил Каретников. — Они напишут о подвиге твоего отца. А те, кто поехал к РОВД, будут требовать интервью с ним. Так что, думаю, никто не станет ограничивать его свободу. По крайней мере пока.

Не поворачиваясь к нему, я смотрел на его отражение в зеркале — он так и стоял в дверном проеме. Обычно спокойный и рассудительный, он пылал праведным гневом.

— А потом — не посмеют, — припечатал Каретников.

Я кивнул и развил его мысль:

— Потому что победителей не судят. Спасибо вам огромное!

— Мне? — усмехнулся он. — Это тебе спасибо. Жаль, что никто не узнает о том, что сложнейшую операцию умом и хитростью провернул мальчишка. Мое восхищение!

Я рывком развернулся и злобно уставился на Илью, сидевшего на другом конце дивана. Неужели растрепал? Но он не нервничал, словно не понял слов отца. Неужто Каретников просто меня вычислил, просчитал все мои ходы? Нужно вызвать друга на откровенный разговор, он не умеет врать, и все сразу станет ясно.

Позвонив бабушке и рассказав то же, что и Каретниковым, я рассчитывал на похвалу, но она отреагировала холодно:

— Приедешь — поговорим.

И все. В ее голосе мне послышалась угроза. Или показалось? Разозлилась, что я перестал ей помогать? Так это временно.

— Илья! — позвал я. — Тебе спецзадание — оповестить наших. Справишься? Потом жду вас у ментовки — создавать массовку.

Я обулся, Илья встал рядом, с готовностью кивнул.

— Справлюсь конечно!

Попрощавшись с Каретниковыми, я кивнул Илье на дверь — давай, мол, выйдем — он последовал за мной в коридор. Спустившись на лестничную клетку, я заглянул Илье в глаза и спросил:

— Откуда твой отец знает, что… В общем, знает, что операцию спланировал я?

Глава 19 Бой продолжается

Илья растерянно захлопал ресницами, на его лице читалась крайняя степень удивления.

— Я ничего ему не говорил! Клянусь.

Вроде бы мелочь, но стало легче, и задышалось свободнее. Потому что система координат не сбилась, Илья не предал. Хотя предательством его поступок я бы не назвал, скорее это была бы забота о моей жизни.

— Я тебя не обвиняю, просто пытаюсь понять, — чувствуя его обиду, примирительно поднял руки я. — Неужели он сам догадался? Мой отец ничего не заподозрил, а твой… Может, ему в следаки податься?

— С чего ты вообще взял, что он все понял? — спросил Илья.

Пришлось повторить слова Леонида Эдуардовича:

— «Жаль, что никто не узнает о том, что сложнейшую операцию умом и хитростью провернул мальчишка». Это он так сказал.

Илья потух, потер лоб. Посмотрел виновато. Неужели все-таки…

— Наверное, да, я виноват. Психовал весь вечер, когда ты ушел. Ну а ты бы что делал? — с вызовом бросил он.

— Я больший псих, чем ты, и поперся бы следом, — признался я. — А ты молодец, удержался.

Илья приободрился и продолжил:

— Отец спрашивал, что со мной. Я говорил, что в норме, но он не верил.

— Да уж. Тяжко тебе пришлось.

Увлеченный главной проблемой, я действовал механически, как робот, отключив все человеческое, чтобы не свихнуться, и не думал о том, что будет переживать мой друг. А ведь он не матерый шерстяной волчара, как я, а мальчишка, не знающий жизни, ему четырнадцать лет! Причем этот мальчишка не умеет врать, и его актерский талант стремится к нулю. А еще я ему, как брат.