Вперед в прошлое 6

— Конечно! — радостно отозвался он. — Вот прямо сейчас за руль и садитесь.

Бабушка оробела, как школьница на первом свидании, движения ее стали скованными. Заняв место водителя, она проговорила жалобно:

— Может, не сегодня? Чего время тратить?

Каналья потер руки.

— Будем учиться трогаться!

Преисполненный важностью, он рассказал про передачи — бабушка терла лоб и кивала в такт словам.

Каналья согнал ее с водительского сиденья и показал, как выжимать сцепление, одновременно переключая передачи. Потом — как трогаться. Бабушка повторила все вслух, села назад, подрагивающей рукой завела мотор.

— Ой, батюшки!

— Сцепление-газ! — скомандовал Каналья.

Машина дернулась и заглохла. Бабушка закрыла лицо руками.

— Я слишком стара для этого, и никогда не смогу.

— У всех так в первый раз, — попытался ее успокоить я.

Занял место водителя, тронулся, проехал по дороге, развернулся.

— Во талант у пацана! — с гордостью заметил Каналья.

— Можно мне? — спросил Юрка, вместе с Боцманом наблюдающий за нами из-за забора.

— Ладно! — махнула рукой бабушка.

Каналья и ему все разжевал, но Каюк и в первый, и во второй раз заглох.

— Гав! — воскликнул Боцман, оставшийся один.

— Видишь? Так всегда, — обнадежил я бабушку.

— За руль вам рановато, — сделал вывод Каналья. — Если вечером будете по часу тренироваться, то через неделю поедете.

— Я же говорила, — проворчала она, перебираясь на заднее сиденье, — что я совершенно бездарна в этом. Николай пытался научить — не получилось.

— Ты сможешь, — попытался ей внушить я. — Шумахером не станешь, но по пустому городу проедешь без труда.

— Какой же он пустой? — всплеснула руками она. — Так и кишат! Так и носятся!

Видела бы она, что будет твориться в будущем!

— По сравнению с Москвой — пустой, — ответил я и протянул ей конверт с деньгами. — Пусть побудет у тебя.

Бабушка заглянула в конверт, покачала головой и скомандовала:

— Поехали, Леша.

День выдался плодотворный: мы продали тридцать пачек кофе и перекрыли вчерашний недобор. К трем дня мы были свободны. По-хорошему, мне сейчас нужно напрячься, чтобы и бизнес расширить, создать автомагазин при мастерской, и скупить ваучеры — чем больше, тем лучше, пока инициативу не перехватил директор завода.

При этом вложенные в ваучеры деньги останутся замороженными на многие годы. Опыт взрослого, да и мой небогатый — организация пикета — говорил, что обычно все идет наперекосяк, а не так, как мы планируем. В данном случае этот «наперекосяк» в будущем обернется многомиллионными потерями.

И снова всплыла тревожная мысль, что я отправляю все деньги с неблагонадежной Ириной. Ну не доверял я ей! Одно дело овощи переправить, другое — почти тысячу долларов. Раньше пересылал небольшие суммы, то полтинник, то чуть больше, и особо не переживал, теперь же… Дед закупал кофе на средства, которые приносили торговые точки, и потому часть денег оставалась у него. Теперь же риск возрос, а твердь под ногами оказалась болотом, поросшим мхом, который грозил в любой момент провалиться.

Отправить не конверт, а какую-то вещь? Сказать Ирине, что эта вещь очень ценная, и чтобы берегла? Пожалуй, так и сделаю. Вот только не обидится ли бабушка на то, что я не доверяю ее дочери?..

Нет, бред детсадовский. Паранойя разгулялась. Просто намертво запечатаю конверт, с обеих сторон положив пятисотенные купюры и спрятав ими доллары.

Когда вечером, после обмена рублей на доллары, приехали к бабушке и остались с ней наедине, я сказал, что мне не хватает двести пятьдесят долларов. Она сдернула скатерть с укрытой на зиму печи, открыла заслонку, сунула руку внутрь и достала завернутые в целлофан деньги.

— Это очень большая сумма, — констатировала она и продолжила шепотом: — за такие деньги могут убить.

— Если узнают, — ответил я так же шепотом, взял нужную сумму сотенными, вернул более мелкими купюрами, объединил с только что обменянными деньгами, положил в конверт, потом спереди и сзади положил рубли, заклеил его и поднес к окну.

— Вот, смотри, никто не догадается, что там огромная сумма, даже Ирина. Другого выхода я не вижу.

На самом деле я видел много выходов, но все они упирались в мой возраст и учебу. Хотелось промотать время хотя бы на два года вперед. Нет, нельзя — нужно придумать, как этим в буквальном смысле драгоценным временем воспользоваться.

— Опасно, — стояла на своем бабушка.

— Это единственный раз, — пообещал я.

Придется договариваться о заочном обучении и мотаться на закупки самому. На самолете. Слышал, сейчас нет таких весовых ограничений, как будут в будущем. Даже челноки умудряются в салоне возить товар из Турции.

В общем, подумаю, что делать, на это есть две недели.

— Ладно, — нехотя согласилась она. — Ирке не скажу, а то она и спать не будет.

— Правильно. — Я обнял ее и признался: — Как же я счастлив, что мы нашлись! Это прозвучит… не очень хорошо, но сейчас ты мне ближе, чем родная мать.

Бабушка сунула конверт в карман халата. Подумала немного и перепрятала в печь. Вздохнула:

— Я теперь не усну!

Пришлось ее успокаивать:

— Я понимаю риски, потому ни мама, ни брат с сестрой, ни друзья не знают, какие суммы через меня проходят.

— Какой ты у меня мудрый! Поговорил бы с Андрюшкой, а? Может, мозги бы ему вправил, а то совсем от рук отбился балбес, прогуливает, пропадает где-то.

— Пусть тетя Ира его вены проверит, — посоветовал я.

— Да ты что! Он балбес, но не настолько!

— Лишним, согласись, не будет, — говорил я, понимая, что прав, и что Андрюшу-гнилушу мне не закодировать от наркомании.

Или стоит попробовать?

Уже направившись к выходу, я кое-что вспомнил, обернулся и сказал:

— Ба, такое дело… Алексей, похоже, влюбился в маму, ухаживает за ней, цветы дарит, а она просила передать, чтобы он больше не приходил.

— Сами пусть разбираются, — отмахнулась бабушка.

— Вот и я так подумал.

В полседьмого я приехал на базу. Судя по звукам, приставка была включена, все облепили диван и смотрели, как Алиса играет, только Рам сосредоточенно колотил грушу.

— Завтра в четыре, в ДЮСШ, — вместо приветствия сказал он и добавил виновато: — А мне кажется, что я не готов!

— Ты отлично готов! — Я сунул в рот капу и надел перчатки. — Дафай!

Рам сделал ложный выпад, и я едва успел закрыться, кивнул — хорошо, мол. Воодушевившись, Меликов замолотил кулаками, как мельница.

Голова. Корпус. Голова. Я пятился, закрывался, чтобы поймать момент, когда он откроется, и не подставиться. Прямой. Боковой…

Я ударил вполсилы, и ему прилетело в челюсть, он отпрыгнул и стал осторожничать. В атаку пошел я, теперь он больше закрывался и ждал момент.