Вперед в прошлое 7

Разговаривая с друзьями, знакомые голоса я слушал, как музыку, и на некоторое время забыл о том, что творится в Москве. Плохо, что меня нет в родном поселке, мама может начудить с ваучерами, если кто-то проедется ей по ушам. А так четыре ваучера (один ее и три наших) — сорок четыре акции завода.

Интересно, как проходит оформление акций при покупке их за деньги?

Хоть разорвись!

Я опять наложил себе плов и подумал, что неплохо бы к приезду деда накупить всякого вкусного. Прибавил звук, и радио радостно сообщило, что протестующие одержали первую победу и отстояли свое право высказывать собственное мнение.

Здорово, если бы в этой реальности стороны сумели договориться, как сегодня на Баррикадной — менты с протестующими! Это момент можно было бы считать точкой бифуркации.

Глава 18 Рыба в мутной воде

Блоки жвачек и шоколадных батончиков, что я купил на оптовых складах в Мытищах, а также круглые печенья в пачках влезли в клетчатую сумку, поставленную в ногах. Прикрыв ее увесистой упаковкой цветных пакетов, я трясся на задней площадке «Икаруса», вцепившись в ручку сиденья, где сидела толстенная тетка, которой этого сиденья точно было мало. Позади, еле доставая до поручня, стоял деревянный, как Буратино, дед, и постоянно заваливался на меня. Пришлось свободной рукой прижать пакеты к груди, чтобы их не помяли и они не потеряли товарный вид.

Был удивительно солнечный теплый день, нехарактерный для октября. Глаза отвыкли от яркого света, и солнце слепило. Казалось, что золотисто-оранжевые деревья, выстроившиеся вдоль дороги, тоже сияют и слепят.

Наконец я вылез из душегубки, поправил перекошенную одежду и отправился к метро. Увидев валютный ларек, где был обозначен курс доллара, я направился к нему. На оптовых складах за рубли ничего продавать не хотели, брали только в долларах по официальному курсу 1:1100. Обменять рубли тоже нигде не получилось, потому что валютчики хотели за один доллар 3000 рублей, а иногда и больше. Я заглянул в окошко ларька. Внутри сидела полная лоснящаяся женщина, накрашенная, как проститутка.

— Почем доллары? — спросил я.

— Рубли беру по курсу 1:3000, — буркнула она.

Я присвистнул. Думал, менялы в спальных районах не такие жадные — ага, размечтался.

— А доллары почем берете?

— Курс 1:1100, ослеп, что ли? Мальчик, иди отсюда, не создавай очередь!

Мне в затылок дохнул мужик в соболиной шапке.

— Рубли возьмешь?

Тетка назвала тот же курс, что и мне, мужик погрустнел, отошел вместе со мной, тяжело вздыхая. Вот где сверхприбыль! По законам жанра, когда все уляжется, курс должен выровняться, но будет чуть выше, чем в сентябре. Даже если доллар поднимется до соотношения 1:1500, если я продам мужику оставшиеся сто двадцать баксов, то подниму сто тысяч вообще ни на чем!

Рискнуть?

— Сейчас везде такой курс, — решился я, чувствуя, как в горле становится горячо и кровь тарабанит в висках. — Пишут один, заманивают, а по факту доллар в три раза дороже.

— Упыри! — Мой собеседник зыркнул на ларек и пожаловался: — Три месяца копил на сапоги жене, что теперь будет?

— Да ничего не будет, пошумят и успокоятся.

Качнув головой, мужик посмотрел на ларек.

— Все-таки решили менять? — уточнил я.

Мужик кивнул. Безобидный на вид дядька: сальные волосенки, впалые щеки, очочки, свитер с оленями.

— Не советовал бы, — снова предупредил его я, но он шагнул к ларьку, тогда я выдохнул:

— Поменяйте мне по две пятьсот за доллар.

Все, обратного пути нет. Дядька повернул голову, спросил с интересом:

— Сколько у тебя есть?

— А сколько надо?

— Пятьдесят. Откуда у тебя столько?

Хриплым голосом я ответил:

— Дома взял, дед ногу сломал и идти не может. Менять собрался, но жаба задавила. Она тысячу за доллар хочет, пусть идет лесом!

— А вдруг они у тебя фальшивые? — недоверчиво прищурился дядька.

Я кивнул на ларек.

— Если будете брать, можно проверить. Будете? Проверять?

Посопев с полминуты, мужик махнул рукой.

— А и давай.

Мы вместе подошли к ларьку, я отдал тетке три десятки и одну потертую двадцатку.

— Скажите, пожалуйста, они настоящие? В смысле, не поддельные?

Тетка протянула пухлую руку, всю в золотых перстнях, забрала деньги. У меня сердце чуть не оборвалось, я нервно сглотнул слюну. Капля пота защекотала позвоночник.

— Настоящие. Меняем? — В темноте окошка мелькнул блестящий глаз.

И как теперь деньги вернуть? «Отдайте, я передумал?» Может и послать.

— Две тысячи рублей за доллар, —начал торговаться я. — Папа сказал, менять только так.

Мужик за моей спиной занервничал, что утекают денежки по выгодному курсу, засопел.

— Иди ты нафиг! — огрызнулась валютчица. — Две тысячи! Придумал тоже мне. Тысяча двести и проваливай. Нашелся умник, завтра рубли превратятся в фантики, и куда их?

Она что же, не отдаст мне доллары?!

Вспомнилась история, которую рассказывала очень смазливая девушка, подруга бывшей жены. Если с ней пыталось познакомиться бычье, которое не терпит отказа, она начинала: первое — умничать, второе — рассказывать, что ее отец — подполковник Угро. Говорила, что срабатывало безотказно, как фумигатор — на комаров, и быки незаметно и тихо исчезали.

— Вы тут людей обманываете! — наехал на нее я. — А есть официальный курс! И он тут у вас написан! Папа знает, он милиционер! Так что меняйте нормально или верните деньги!

Окошко раскрылось полностью, высунулась та же пухлая рука, звеня золотыми цепями, ткнула мне баксы чуть ли не в лицо.

— Вали отсюда, а то охрану позову!

Пальцы разжались, я подхватил деньги в полете и побрел прочь, мужик топал следом и канючил:

— А может, по две тысячи за рубль?

— Тихо! — буркнул я, проходя мимо двух крепышей, глядящих на нас заинтересованно — возможно, это и есть охрана, и, если начну менять деньги прямо тут, мне не поздоровится.

Топал я, пока быки не исчезли из поля зрения, мужик плелся следом, как бездомный пес, и не думал о том, что я, возможно, заманиваю его в ловушку, где уже ждут здоровенные лбы, готовые отнять честно заработанное. И ведь менты не станут ничего расследовать, не до того им сейчас.

Оглядевшись по сторонам, я остановился на открытом пространстве возле скамейки, еще раз посмотрел на мужчину.

— По две? — жалобно попросил он.

— Я ведь тоже рискую. Вдруг это ваши деньги фальшивые? Их-то мы не проверили. И рискую, если меняла окажется права, и начнется война.

Поджав губы, мужчина безропотно отсчитал деньги, протянул мне. Пересчитывать пришлось долго, купюры были разными: и сотенные, и пятисотки, и пятитысячные, почти все изрядно помятые. В пачке оказалось на три тысячи больше, я вернул излишек и отдал доллары, напутствуя этого несчастного:

— Никогда больше так не делайте. Вас могут обмануть и избить.

— Но ты же… школьник! — округлил глаза мужчина, его губы затряслись.

— Я мог быть приманкой. Мог завести вас в подворотню, где ждут подельники, а валютчица с нами заодно.