Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2

Итак... Полковник в отставке Рамон Эчеверриа, последняя должность — командир полка «Чакумато» — бывшие «тигрерос», переданные из упраздненного ДНГ новообразованному Антитеррористическому центру (в прошлый приезд Мазура Эчеверриа был комбатом в этом полку). Стоп, стоп, что-то тут не сходится. ДНГ упразднен в пятом году, а в отставку Эчеверриа вышел в третьем, когда никакого «Чакумато» и не существовало, были только «тигрерос». Ну, вероятнее всего, те же бюрократические игры — в составленную гораздо позже справку-анкету кто-то внес новое название. Почему Эчеверриа вышел в отставку аж шестнадцать лет назад, когда ему и сорока не было, загадки не составляло: Белль тут же объяснила, что упомянутый в выданной ей бумаге термин означает «отставка по ранению». Крепенько должно было стукнуть мужика. Ну, такая уж у него была нескучная служба...

Три ордена, две медали, наградной знак... Католик... Холост... живет с сыном по такому-то адресу...

Вот последнее было очередной загадкой, которую и Белль не могла разгадать. Уверена была в одном: если бы его жена умерла, стояло бы не «холост», а «вдовец». Недоуменно пожала плечами: будь отставной полковник разведенным, в справке обязательно привели бы именно эту формулировку.

По всему выходило: сын словно бы взялся неизвестно откуда. К сожалению, такие детали в официальных бумагах не поминались. Разумеется, когда речь шла о краткой справке, а не подробном досье или офицерском «мемокондукто» (нечто среднее меж личным делом и подробном досье, обширным послужным списком).

Вот над этим Мазур не стал ломать голову и уж тем более предпринимать более углубленные поиски через непосредственно Белль. Гораздо важнее было то, что Эчеверриа говорил с Мазуром по телефону вполне дружески и охотно согласился его принять.

Машина остановилась у ворот с нужным номером, и Мазур вылез. Он не без умысла остался при форме и кортике — нельзя исключать, что Эчеверриа не захочет отвечать на некоторые вопросы. Но в армии он прослужил достаточно долго, чтобы чинопочитание въелось в плоть и кровь. Вполне возможно, с человеком в адмиральской форме он и поговорит о том, о чем не стал бы с человечком в штатском. Психология военных везде одинакова...

Привычная здесь ажурная чугунная ограда с воротами в том же стиле. Отбросив подальше исконную расейскую бесцеремонность, Мазур, даже не попробовав ручку калитки, нажал кнопку звонка. Вилла не выглядела особенно роскошной, в отличие от парочки соседских, но и на скромное бунгало не походила, по здешним меркам — стандартное жилье отставного полковника (Мазур знал от Лаврика, каковы здешние офицерские пенсии — тихонько взвоешь от зависти). К тому же — надбавки за последнее воинское звание, награды, службу в особых подразделениях. Весьма недурно...

Очень быстро из входной двери вышел человек и скорым шагом направился к калитке. Мазур его хорошо рассмотрел издали — этакий седовласый, благородный, классический английский дворецкий, какими их показывают в кино. А может, они и в жизни такие, Мазур не знал (как и многие, он надеялся в молодости, что удастся все же однажды навестить Англию с дружественным визитом, да не сбылось). Смокинга, правда, не наблюдалось — только темный костюм старомодного фасона с белоснежной сорочкой и черной «бабочкой».

Распахнув открывавшуюся внутрь калитку, он отступил, освобождая дорогу, чуть склонил голову:

— Сеньор адмирал Мазур? Полковник вас ждет, он очень рад вашему визиту. Прошу.

Мазур двинулся по дорожке из надежно зацементированных разноцветных камешков. Вдали он заметил некоторую странность: парадных дверей было две. К одной вела обычная кирпичная лесенка с вычурными чугунными перилами, к другой - широкий пологий пандус, раза в три длиннее лесенки. Какие-то смутные ассоциации всплыли у него в голове, но оформиться в нечто конкретное не успели — «дворецкий» предупредительно распахнул перед ним дверь.

Самый обычный холл, просторный и со вкусом отделанный темным деревом, вот только очередная странность — из него вели три... нет, не двери, а проема без створок, каждый пошире обычный двери.

— Сеньор полковник, —произнес дворецкий (ладно уж, пусть будет без кавычек), почтительно склонив голову и глядя на один из проемов.

Послышалось негромкое жужжание, и из проема выехала сверкавшая начищенным металлом и никелированной отделкой инвалидная коляска с сидевшим в ней человеком, которого Мазур моментально узнал. Мягко жужжа электрическими моторчиками, коляска остановилась в полуметре от Мазура.

— Рад вас видеть, адмирал, — сказан Эчеверриа, протягивая руку.

Он был младше Мазура лет на пятнадцать и выглядел «весьма даже очень хорошо», как по другому поводу и о другом человеке однажды выразилась Белль. Ни единого седого волоска, аккуратно подстриженные черные усы столь же пышные, в плечах и руках чувствуется прежняя недюжинная сила. В прошлый раз он представал перед Мазуром исключительно в камуфляже, а сейчас выглядел типичным отставником: белая рубашка с короткими рукавами и распахнутым воротом, белые просторные полотняные брюки.

Вот только правая штанина была пуста — и не по колено, а гораздо выше. Вот оно что, понял Мазур. Оттого и проемы вместо дверей, и пандус. Что ж, людей, случалось, увечило и хуже...

— Прошу в кабинет, — сказал Эчеверриа, чуть улыбнулся. — Просто идите за мной.

Он пробежался пальцами по кнопкам на правом подлокотнике — их там было с полдюжины на никелированной планке — и кресло развернулось на сто восемьдесят градусов почти на месте, со скоростью неторопливо идущего человека, поехало в другой проем. Мазур пошел следом. Поворот, коридор, еще проем...

Кабинет оказался просторным, обставленным довольно спартански: высокая книжная полка, под самый потолок, перпендикулярно к ней — стол из темного дерева, кресло в том же стиле, низкий столик с кипой газет и журналов. Как же он достает книги с верхних полок? — пришла в голову Мазуру довольно глупая мысль, но он тут же вспомнил: ах да, дворецкий...

Два портрета на стенах справа и слева, одинаковых по размеру. Слева — Сталин в маршальской форме, при всех наградах (большинство из которых он при жизни не носил). Ну да, воспоминания двадцатилетней давности: Эчеверриа уже тогда крайне уважал великих императоров (но презирал рухнувшие империи).

Справа... А справа — Ольга, совершенно такая, какой Мазур ее видел в последний раз, ничуть не постаревшая, с разметавшимися по плечам золотыми волосами. Только не в камуфляжной куртке, как тогда, на озере, а в вечернем платье золотистого цвета, обнажавшим точеные плечи и шею, с бриллиантовым колье на шее, о каком Белль (дочка владельца парочки универмагов в столице и рыболовного траулера) не могла и мечтать. Чуточку лукавый взгляд, легкая улыбка на красиво очерченных губах. Прошлое вновь нахлынуло исполинской гавайской волной, он понял: в отличие от многих прошлых командировок (порой стершихся в памяти едва ли не напрочь) о первой поездке сюда сохранилось всё, абсолютно всё...